годы жизни уже уплыли по волнам. Валерий не слишком унывал, со вкусом вспоминал былое и исправно ходил на работу, диспетчером в порту. Да и кто знает, что ждет нас впереди — говорят, что у некоторых после сорока жизнь только начинается. Вот и Валерий надеялся на чудо — он мечтал разбогатеть. В этом мы были с ним похожи… Нет, не в желании разбогатеть, а в стремлении к малодостижимому.

Итак, мы начали приятное, ни к чему не обязывающее общение. Высиживая долгие скучные смены за мониторами, Валерий искал новых эмоций на физически безопасном расстоянии… То ли сказывалась привычка уплывать от всех проблем, то ли не давала покоя общая тревожность, но переписка с женщинами из далеких далей Валерию нравилась.

А я вечно искала любви. Но совсем не поэтому, а по необъяснимой причине стала испытывать к Валерию сильное чувство. Многие другие мои "заэкранные" собеседники безусловно превосходили Валерия и умом, и остроумием, и географической доступностью. Но в Валерии для меня сошлось все: ощущение душевной близости, физическое притяжение и сильная радость от общения. Валерий принимал мой интерес в основном благодушно, позволял с собой флиртовать, но уставал от регулярности общения, а еще почти никогда не писал первым. Испытывая эмоциональную зависимость от предмета страсти, люди часто переиначивают очевидное — потому я надеялась, что Валерий просто стесняется и сдерживает чувства.

И только оказавшись на месте Валерия, я поняла, кем была для него на самом деле. Ну, конечно же: никем! Итак, в шкуре Валерия я оказалась, познакомившись с Романом. Роман был вполне реален, он жил в 10 километрах от меня и очень хотел «со мной попробовать». Но я не спешила встречаться, не возникало интереса. Он активно писал, а я отвечала по инерции, из-за потребности графоманить и «закомплексованного» желания нравиться всем подряд.

Однажды мы все-таки познакомились, и… ничего не изменилось. Он продолжал писать, я отвечать, встреч не назначали. Он вцепился в меня душевным клещом, кровососом. Со временем наши разговоры стали почти безумными — о сексе с бывшими, настоящими, параллельными, способах и видах — а в антракте Роман выступал в роли психолога. По его словам, у меня все было плохо, а у него отлично. Вот такое общение, включая разрывы и скандалы без повода, длилось целый год.

Роману нравился грубый секс с элементами насилия. Наши интересы сильно расходились — но это с моей точки зрения, а вот Роман был оптимистичен. И однажды он предложил мне деньги взамен на секс по его сценарию. Идея «за деньги» мне неожиданно понравилась, и я согласилась встретиться. Я действовала словно назло самой себе, споря с интуицией, будто забыла, сколько мне лет. Роман долдонил, что только попробовав можно выяснить, есть ли между людьми притяжение и т. п. Я в это не верила, но мне требовалась анестезия, надо было бежать от тоски. Да и, сказать по правде, совпадала я тут с Валерием — любила "звонкую монету".

Мы ехали в машине по колдобинам в небольшом зеленом леске, Роман искал место. От него пахло вином. Мне было неуютно и неприятно. Он был чужой, несмотря на бесконечную переписку и откровенные разговоры. В свои 37, женатый и многодетный, он оставался шпаной и мелким правонарушителем. И в этой машинной тряске я наконец осознала, что возрастной хулиган выглядит так же нелепо, как взрослый дядя в детских шортиках.»

На этом Нина внезапно остановилась и дописала:

«Замуж я вышла без чувств, потому что с юности боялась остаться одной. Супруг мне как брат, но у нас нет ничего общего. Живем мы дружно, особенно если не нужно решать сложные задачи».

«Чем же закончились истории с Валерием и Романом?» — прислал в ответ врач и добавил: «По поводу семейной жизни, если Вас устраивает, то это тоже образ жизни».

«С Романом мы расстались, так толком ничего и не начав. К Валерию я решилась отправиться в Питер. Он заверил, что хочет этого не меньше моего, и я купила билет. Но услышав про конкретные даты прилета он со смятением сказал: «Сумашедшая!» Дней за десять до назначенного срока он просто пропал с радаров, и я сдала билет».

«А как бы вы хотели, чтобы ваши отношения с Валерием развивались?» — спросил Нину старичок в качестве очередного ответа.

Вопрос немного обескуражил Нину, но она увлеклась собственными воспоминаниями и продолжила:

«Однажды я познакомилась с Садистом. Это был грузный, малопривлекательный мужчина лет 50 на вид, с тяжелой золотой цепью и кулоном в форме зодиакальных Весов. В его машине перед лобовым стеклом провисал православный крест на бусах. Все в этом дядьке напоминало 90-е годы, о которых я лично, если честно, больше знаю из кино. Разговаривал он соответственно. Матом, конечно, и еще было много экзотических для меня выражений. И даже когда говорил нормативно, казалось, что он продолжает материться. Такое вот было мое первое впечатление.

Скажите, вы верите в правдивость первого впечатления? Люди всегда спорят на эту тему. Я считаю, что оно не обманывает. Просто после знакомства с человеком наслаивается много всего, и интуиция забивается в угол, в недоступные уголки нашей памяти.

… Но он жил в мире темы. Понимаете, он там жил (и живет), и это настолько сильно от него исходило, что… Ну не может железная булавка не прилипнуть к магниту.

И я решилась приехать домой к Садисту. Он пообещал со мной «поиграться» — на его языке это означало ознакомить с девайсами, элементами доминирования и т. п. Жил он с женой, собакой и кошкой. Жена на это время ушла, чтобы не мешать, а вот животные остались. Меня это напрягало, и я невольно цеплялась за Садюгу, и мы стали смеяться, что экшен уже прошел успешно. Мы сидели рядом, и он все пытался расспрашивать о чем-то сексуальном и тематическом, а мне было тяжело и смешно отвечать. Во время таких первых встреч я растерянно и часто улыбаюсь и стесняюсь говорить… И вдруг он схватил меня за волосы и опустил перед собой на пол. Раньше меня не хватали за волосы… Это оказалось потрясающе. Неотвратимо. Совершенно опьяняющее чувство, что я во власти этих железных рук. Пощечины были тяжелые… зато он не промахивался. Кажется, на этой же встрече он связал мне руки над головой и завязал глаза. Потом почувствовала очень сильную боль в сосках от металлического сжатия. Было страшно и больно и честно — неприятно, я клялась себе, что больше в жизни сюда не вернусь, главное уйти отсюда живой.

Когда меня