Джейм, я слишком устал, чтобы тянуть кота за хвост. Скажи мне прямо, что ты хочешь?

Джейм вздохнул.

– Что ж, прямо и откровенно… Элис Карн немного расстроена из-за того, что ты сначала, прежде чем пойти туда, не обсудил это с ней.

Джонни нахмурился и поднапряг память. Конечно, он не видел Элис с того самого дня, как начались тесты.

Но было похоже, что с ней все в порядке, когда они виделись в последний раз.

– Знаешь, если это и так, то она мне ничего не говорила об этом. От кого ты это узнал?

– От Моны Байл, – сказал Джейм.

– Конечно, Элис не сказала бы тебе прямо. Теперь слишком поздно что-либо менять.

– Но зачем об этом говоришь мне ты?

– Потому что мне кажется, что тебе нужно попытаться увидеться с ней сегодня. Показать ей, что она тебе не безразлична, прежде, чем ты умчишься спасать человечество.

Что-то в его голосе заставило Джонни помедлить с ответом, который словно замер у него на губах.

– Ты что, не одобряешь моего поступка, да?

– спокойно спросил он.

Джейм покачал головой.

– Нет, вовсе нет. Меня беспокоит только то, что ты ввязался в это дело, толком не представляя, на что идешь.

– Мне двадцать один год, Джейм…

– И ты всю свою жизнь прожил в небольшом городке в приграничном мире. Согласись, Джонни, ты отлично вписывался в его жизнь, но там тебе придется столкнуться сразу с тремя реальностями, которые тебе не известны: с самим обществом Доминиона, Армией и, наконец, войной. Не слишком ли большой набор?

Джонни вздохнул. Исходи эти слова от кого-либо еще, он встретил бы их в штыки. Но Джейм обладал врожденной способностью понимать людей, и Джонни уже давно привык безоговорочно доверять его мнению.

– Единственной альтернативой встрече с этими неизвестными реальностями является сидение в стенах моей комнаты всю жизнь, – сказал он.

– Я знаю, поэтому у меня нет для тебя сколько-нибудь значительных предложений, – безнадежно махнул рукой Джейм.

– Похоже, я просто хотел убедиться, что ты уезжаешь отсюда, хорошо представляя себе, на что идешь.

– Что ж, спасибо.

– Джонни медленным взглядом обвел комнату, замечая то, что за долгие годы перестал замечать. Только теперь, почти неделю спустя после своего решения идти в армию, он начал понимать, что на самом деле оставляет все это. Возможно, что навсегда.

– Ты думаешь, что Элис хотела бы увидеться со мной, да?

– спросил он, устремив взгляд на Джейма.

Тот кивнул.

– Я уверен, что она стала бы чувствовать себя гораздо лучше. Кроме того… – он заколебался. – Возможно, это тебе покажется глупым, но я считаю, что чем больше связей у тебя останется здесь, в Сидер Лейк, тем легче будет тебе следовать своим нормам поведения там.

Джонни фыркнул.

– Ты имеешь в виду – в условиях разложения и упадка больших миров? Брось, Джейми, ты ведь не считаешь в самом деле, что искушенность означает порочность, правда?

– Конечно нет, но кто-нибудь тебе может попытаться внушить мысль, что порочность подразумевает искушенность.

Джонни сдался и махнул рукой.

– О'кей, ты снова за свое. Я предупреждал тебя раньше: как только ты начнешь сыпать афоризмами, я тотчас выхожу из спора. – Поднявшись, он взял из ящика комода кипу рубашек и положил их возле чемодана. – Послушай, для разнообразия помоги мне. Упакуй для меня это и мои кассеты, если не возражаешь.

– Конечно. – Джейм поднялся и криво улыбнулся брату. – Воспользуйся своим временем, чтобы отоспаться, у тебя будет достаточно возможностей и по дороге на Эскард.

Джонни нарочито сердито покачал головой.

– Только об одном в этом городе я не собираюсь скучать – это о моей домашней службе житейских советов.

Конечно же, это была ложь, и оба они знали об этом.

Прощание утром следующего дня в порту Горайзон-Сити, как Джонни и ожидал, оказалось болезненным.

С горько-сладким чувством облегчения он наблюдал за тем, как очертания города скрылись под крылом челнока, который отнесет его к лайнеру, ожидавшему на орбите. Никогда раньше не приходилось ему так надолго расставаться с семьей, с друзьями, с домом. Сейчас, пока небо, видимое в иллюминатор, из синего превращалось в черное, он размышлял, а не был ли Джейми прав в том, что слишком много стрессов обрушится на него в одно и то же время. Все же… в какой-то степени ему казалось, что проще изменить все сразу, чем запихивать свою жизнь маленькими кусками в структуру, которая совершенно не годилась для этого. В памяти его всплыла древняя пословица о новом вине и старых мехах. Мораль ее, насколько он помнил, состояла в том, что человек, непоколебимый в своих правилах, не в состоянии воспринимать новое, стоящее выше его предыдущего опыта.

Над головой стали зажигаться первые звезды. Увидев их, Джонни улыбнулся. Конечно, его жизнь в Горайзон-Сити была удобной, но в двадцать один год он не собирался намертво прикипать к этому городу. Впервые со дня принятия решения его охватила волна радости. Что ж, пусть Джейм, запертый в четырех стенах, видит, если ему так хочется, в грядущем опыте Джонни одни лишь стрессы… Джонни же предпочитал воспринимать все как большое приключение.

С этим новым ощущением, твердо засевшим в его голове, он полностью переключил свое внимание на иллюминатор, ожидая встречи с настоящим звездным судном.

Скайларк-407 был коммерческим лайнером, и триста его пассажиров в основном состояли из профессиональных бизнесменов и туристов. Была, правда, еще группа рекрутов, таких же, как Джонни. На протяжении нескольких дней, по мере того, как корабль делал остановки в Раджпуте, Зимбуэ и Голубой Гавани, число их росло. К тому времени, когда они достигли Аэраи, почти треть пассажиров была переведена на стоявший на орбите огромный военный транспорт. Группа Джонни оказалась последней, и едва они успели ступить на борт корабля, как тот перешел в гиперпространство. Кто-то действительно очень спешил.

Джонни в течение последующих нескольких дней чувствовал себя неловко, эти дни не были для него вполне успешными. Шла притирка разных культур. Скученные вместе в общих комнатах, имеющие меньше удобств и комфорта, чем на лайнере, призывники представляли собой удивительную мешанину поведения, привычек и акцентов. Привыкнуть ко всему этому оказалось для Джонни гораздо сложнее, чем он ожидал. Многие, очевидно, испытывали те же чувства. В течение первого дня после прибытия Джонни заметил, что его бывшие товарищи по путешествию стали следовать примеру ранее прибывших, то есть, собирались в небольшие, относительно однородные группки. Джонни предпринял несколько не слишком усердных попыток наладить мосты через социальные пропасти еще во время путешествия, но в конце концов сдался и провел большую часть времени с такими же как он жителями континента Горайзон. Доминион Человека тоже не оказался таким однородным по культурному уровню, каким Джонни его всегда представлял. В конце концов он нашел утешение в мысли, что Армия, вероятно, уже давно решила проблему с барьерами, и лучше всего просто подождать. Когда они прибыли в тренировочные лагеря Эсгарда, он уже знал, что перемены непременно произойдут и что здесь все они будут просто солдатами.