флотом, был произведен в контр-адмиралы. Ушаков, лично представлявшийся Екатерине, получил чин капитана бригадного ранга.

То путешествие дало императрице возможность не только увидеть и по достоинству оценить плоды огромного труда Потемкина и его сподвижников, но и обсудить будущие шаги по более надежному утверждению России на побережье Черного моря. Только что созданная база флота — Севастополь — была названа ею «путем в Константинополь». Это совершенно определенно свидетельствовало о характере надвигающегося времени.

Правда, ни императрица, ни Потемкин войны не желали. Они пока находили ее преждевременной, хотя и понимали всю сложность и напряженность ситуации. Российскому послу в Константинополе предписывалось всеми мерами препятствовать инстинктам враждебных держав, по возможности отдалять разрыв. Порта тем не менее предъявила ряд жестких, явно неприемлемых требований, вплоть до возвращения ей Крыма. Получив отказ, она арестовала посла. Через несколько дней отряд турецких судов совершил нападение на российские корабли. Фактически началась необъявленная война между Россией и Турцией.

Ушаков реально оценивал обстановку, но предпринять меры, которые считал совершенно необходимыми в целом по флоту, не мог. Он командовал лишь авангардом Черноморской эскадры. А Войнович осторожничал и медлил. В результате очень скоро Днепровский лиман был блокирован, херсонские верфи, где достраивались несколько больших кораблей, разорены.

Александр Васильевич Суворов, назначенный с началом войны командующим сухопутными войсками в южных областях Новороссии, первым учел угрожающее положение и предотвратил покушение турок на Херсон. Севастопольская эскадра начала готовиться к боевым действиям. Потемкин настойчиво требовал, чтобы с началом навигации 1788 года корабли эскадры вышли из Севастополя на пути сообщения неприятеля и отвлекали его линейный флот от Лимана. Однако Войнович смог обеспечить выход кораблей лишь во второй половине июня. Вскоре они приступили к боевым действиям, в ходе которых Федор Федорович уже мог в значительной мере применить свои тактические приемы.

В этом отношении показателен бой, произошедший 3 июля у острова Фидониси. Турецкий флот под командованием Гасан-паши, получив сильное подкрепление, вышел на поиски Севастопольской эскадры. Превосходство турок во многих отношениях было очевидным: 17 линейных кораблей, 8 фрегатов и 24 мелких судна против двух линейных кораблей, 10 фрегатов и 24 мелких судов. Вес турецкого залпа достигал 410 пудов, тогда как у русских — всего лишь 160 пудов. В условиях открытого моря такое преимущество казалось командованию неприятеля решающим и вселяло надежду и уверенность на легкую победу.

Трусливого Войновича несоизмеримость сил очень беспокоила. Но был еще Ушаков, который в боевых операциях теперь играл далеко не второстепенную роль. Его письма, рапорты не только воспроизводят картину того или иного конкретного боя, но и показывают самобытность характера этого человека, его решительность и инициативу, храбрость и бесстрашие. Не случайно в обиходе он нередко использовал знаменитое суворовское изречение: «Испуган — наполовину побежден». Боевая и морская выучка, готовность совершить подвиг, невзирая на любые преграды, — вот черты, которые Ушаков ценил и неустанно воспитывал у подчиненных. Он безгранично верил в своих подчиненных и потому смело шел на самые рискованные поступки.

Утром 3 июля флоты обнаружили друг друга и стали сближаться. Находившийся на ветре Гасан-паша, будучи уверенным в своем превосходстве, решил немедленно атаковать русскую эскадру, прежде всего ее авангард. Угадывалось его стремление расколоть силы русских и по частям разгромить их.

Допускать этого было нельзя. Ушаков решил пойти на хитрость. Он приказал передним фрегатам прибавить парусов и увеличить скорость, но вовсе не для ухода от сражения, а чтобы обойти голову турецкого флота и с обеих бортов действовать в два огня.

Гасан-паша разгадал маневр, тоже прибавил скорость и помешал Ушакову выполнить задуманное. Но неприятельская эскадра растянулась, корабли оказались далеко друг от друга и не могли оказать взаимной поддержки в нужный момент. Русская эскадра тем временем приблизилась к ним на расстояние залпа, и сражение разгорелось по всей линии. Отлично обученные командиры и экипажи, получившие приказание стрелять только прицельно, разряжали свои орудия с необычайным искусством. Недостаточность в численности компенсировалась мощью огня и его меткостью.

Энергичный натиск авангарда Ушакова сделал свое дело. Через полчаса передние корабли неприятеля, сильно поврежденные, повернули на другой галс и вышли из линии. Удачный залп в корму корабля самого Гасана, который держался наиболее стойко, окончательно решил исход боя.

В этом сражении со всей очевидностью проявился военно-морской талант Федора Федоровича. Чтобы понять и по достоинству оценить оригинальность и новизну его тактических решений и приемов, следует заметить, что классический эскадренный бой по требованиям того времени сводился к артиллерийскому состязанию двух флотов, которые шли в кильватерных колоннах параллельно друг другу на строго определенном расстоянии. Все искусство флотоводцев сводилось к достижению двух целей — выигрышу ветра и распределению своих кораблей таким образом, чтобы каждому неприятельскому кораблю противостоял определенный корабль своей линии.

Морские сражения той эпохи в большинстве своем характеризовались монотонностью, вязкостью и слабым использованием любого маневра. Командиры, лишенные самостоятельности, творчества и инициативы, не имели права ни выйти в нужный момент из линии для решительного удара или охвата фронта противника, ни проявить свою сноровку в каком-либо ином тактическом приеме. Никакое прорезание строя для постановки неприятеля в два огня, ни сосредоточение сил против одного из них не признавались допустимыми.

Ушаков, по существу, взорвал устои старой школы. Он сосредоточивал главный удар на флагманских кораблях. Такая тактика имела успех особенно в боях с турками, которые проявляли похвальную стойкость только до тех пор, пока держались их адмиралы. Российские командиры, кроме того, получили свободу действий с учетом конкретной обстановки и общих интересов флота. Понятно, что это повышало ответственность каждого в поиске наиболее эффективных форм и средств ведения боя, которые бы обеспечили общий положительный результат.

К сожалению, первая же крупная победа Ушакова, которая лишила турецкий флот неоспоримого владычества на море, принесла будущему знаменитому флотоводцу немало огорчений. Весь успех боя при Фидониси принадлежал только ему. Но завистливый Войнович, официально командовавший флотом, приписал его исключительно себе. Он извратил в донесении сущность сражения, не пожелал представить к наградам указанных Федором Федоровичем командиров и других офицеров. Был обойден в представлении и сам Ушаков.

В сборнике публикуется письмо Ушакова Потемкину, в котором он подробно излагает обстоятельства дела. В нем подчеркивается, что «безо всякой притчины безвинно обруган, и приписано со всем несправедливыми и несходными поведению и делам моим словами всякое поношение чести, и тем причинил наичувствительнейшее оскорбление, и в болезни моей сразил жестоким ударом».

Этот инцидент заставил главнокомандующего внимательнее отнестись к поведению Войновича и более пристально присмотреться к деятельности Ушакова. Человек, далекий от тонкостей военно-морской специфики, Григорий Александрович тем не менее сразу обнаружил в новаторстве Федора