Они как раз считались, кому первому входить, кому второму и так далее.

– Говорил зверь «никому не верь», – после каждого слова, мальчуган в куртке измедвежьей шкуры тыкал в каждого пальцем. – Надел сапоги и быстро беги. Нет сапог –жми на курок, нет курка – выходи пока, – закончилась считалка на черноглазой девочке.

– А ну, прочь от входа! – прикрикнул на них Ди. – Знаете же, что внутри опасно,чего лезете?! Или думаете, что это шутки? – он напыжился, всем видом стараясь показать,что взрослый, хотя сам ещё несколько Сезонов назад играл в подростковый вариант этойже игры. Если у детей надо было просто забежать и потом рассказывать, как там темно истрашно, то подростки должны были вынести из зданий какую-нибудь безделушку.

– У тебя забыли спросить, Мясо! – выступил вперёд мальчуган в куртке из оленьейшкуры. – Иди, под лавочку спрячься! Как обычно! Мясо!Ди сделал к ним два устрашающих шага. Ребятня, с весёлым гигиканьем,разбежалась по площади.

– Мясо! Мясо! Мясо! – разнеслись по округе звонкие голоса.

***

Ди вскочил с лавочки. Спросонья чуть не потерял равновесие. Кошмар, в которомубегал от зверей, но они догоняли и начинали терзать, застыл перед глазами. Разведчикпотёр слипшиеся веки, потянулся. Организм до конца не проснулся, но Ди чувствовал, чтовыспался отменно.

Братья с жёнами и детьми ещё спали. Каждая семья на своей кровати, дети междуродителями. Ди улыбнулся, глядя на родственников.

«Когда-нибудь… Скоро и у меня будут жена и дети» – подумал он и представил,насколько теплее тогда станет спать.

За столом сидела мама. Возле коптящего огарка лежала поджигалка, небольшоеэлектро-механическое устройство, найти которое в мёртвом городе проблем несоставляло. Свеча была не в состоянии осветить внутренности большого дома, но Диэтого и не требовалось. Дом был сделан, как одна огромная комната, и ширмами из шкурразделён на несколько частей. В первой, возле входной двери, находился разнообразныйхозяйственный инвентарь. Во второй части, центральной, стоял электроводонагреватель ввиде чана с водой, от которого шли трубы по всему периметру и даже на чердак. Правда,последний отапливался слабо. Ди вообще никогда не понимал, каким образом нагретаявода попадала на чердак. Ему как-то объясняли, что система отопления построена такимобразом, чтобы вода толкала сама себя и создавалась циркуляция. Молодой разведчик таки не понял, как подобное может происходить. В центральной же части располагались столи множество кроватей впритирку. Эта часть дома была самой тёплой, потому в свободноеот работы время все члены семьи разведчиков предпочитали находиться в ней. Какговорится: и в тепле, и не в обиде. В третьей же, задней части, находились туалет икладовая. Чердак фактически не использовался. Там было слишком холодно для того,чтобы жить, а хранить всяческое барахло в семье разведчиков было не принято. И, восновном, это место использовали дети для своих игр, а также там хранили запасы еды вПериод Бурь.

Ди спал на толстой деревянной лавочке, поставленной вдали от отопительногоприбора. Остальные четверо братьев с жёнами и детьми спали на больших кроватях,сделанных семьёй столяров.

Окон в доме первые поселенцы не предусмотрели. Сделали лишь одно отверстие –входную дверь. Впоследствии, после появления зверей, это инженерно-техническоерешение сыграло немаловажную роль в сохранении человеческих жизней.

Поначалу свечи изготавливала семья свечников. Но после того как те погибли,каждому дому пришлось делать их самостоятельно из жира моржей. Три Сезона назадстарший брат – Гтирер, нашёл в мёртвом городе склад свечей. Они непривычно и страннопахли, но горели намного дольше, нежели сделанные самостоятельно. Потому экономитьсвечи семья разведчиков перестала.

Мама, как обычно, проснулась задолго до восхода солнца. Сидела за столом, что-томастерила. «Размышляю, рукодельничаю» – всегда оправдывала она своё раннеепробуждение.

– Привет, мам, – прошептал Ди.

– Здравствуй, сынок, – мать, полная женщина с морщинистым лицом, улыбнулась стой теплотой, которую женщины дарят лишь любимым детям. – Как спалось? Что-топлохое приснилось?– Нормально, мам. А ты чего такая грустная? – Ди оделся, поискал глазами шапку.

– Тяжело встала, – вздохнула мать. – Да и вот! – на столе, отложенное в сторонку,лежало рукоделие, а она как раз закончила зашивать младшему сыну порванную зверемкуртку. – Не получается! Хотела сегодня закончить… А скорее всего не получится.

Ди знал, что мать делает ремешок для обреза. Чтоб сынок мог носить его на спинеили груди. Женщины делали поделки родным из собственных волос. И, если сила волосабыла не меньше мастеровитости, изделие выходило красивым и надёжным виспользовании.

– Не пойму, чего в такую рань вставать? Проснулась бы, потом доделала. Будтоэтот ремешок прямо сейчас нужен?! – молодой разведчик осторожно надел зашитую сматеринской любовью вещь. Затем подкрался к кровати Траана. Брат был старше всего наодин Сезон, а уже был женат и имел двоих детей. Его шапка из шкуры песца, лежала уизголовья, будто самая ценная вещь первой необходимости. Ди медленно потянулся, икогда она оказалась в руках, поспешно нахлобучил на голову.

– Не спится мне, – горько вздохнула мать. – Ноги болят, временами я их перестаючувствовать… не могу пошевелить. Сегодня и проснулась оттого, что не чувствовала их…– она закрыла лицо руками, не хотела показывать сыну слёзы выступившие на глаза.

Ди подошёл, обнял маму.

– Всё будет хорошо, – шепнул на ухо. – Я не дам тебя в обиду! – сказал то, чегосделать бы ни при каких обстоятельствах не смог.

Он понимал, чего мать боится. Но не знал, каким образом сможет ей помочь.

– Спасибо… – мама крепко сжала руку. – Иди, тебе надо отчитаться.

– Не бойся, – зачем-то добавил Ди.

Молодой разведчик резво выскочил из дома. Глаза заслезились, и он не хотел,чтобы мама это заметила. Поскользнувшись на покатом крыльце, чуть не шмякнулсяносом о перила.

– Да чтоб тебя! – пробормотал любимую присказку.

Ди втянул ледяной воздух полной грудью. Начинался новый день. Солнце затевалоочередную прогулку по небосклону. Отражаясь от стёкол окружающих небоскрёбов,приятно слепило глаза.

– Да чтоб тебя! – пробормотал Ди, когда заметил, что напротив дома застыла Эва –дочь и единственная выжившая родственница оружейника.

Она замерла, стала похожа на каменное изваяние человека с соседней площади.

Будто куда-то направлялась и, проходя мимо дома семьи разведчиков, остановилась.

Взгляд задержался на двери, но мыслями она находилась где-то далеко.

Ещё несколько Сезонов назад они были друзьями не разлей вода. Безмятежностьребячества, когда лучший друг – тот с кем интересно, закончилась в одночасье. В концепрошлого Сезона, когда до Периода Бурь оставались считанные дни, напали звери. Ониуволокли или убили всех родственников оружейника. Дом, полный жизни, превратился внапоминание о скоротечности оной. Но прошла пара дней, и Эва вернулась. Одна. Никтои никогда не приходил обратно от зверей. Женщины под навесом сразу вспомнили, чтобабка Эвы была колдуньей и доставила людям множество бед. В довесок, послевозвращения она стала странно себя вести. Не интересовалась женихами, хотя вошла ввозраст, когда женщины в поселении уже имели детей. Ни с кем не общалась, даже когдаготовила еду под навесом. После возвращения волосы Эвы из рыжих превратились вседые. Вдобавок она начала их коротко стричь, хотя девушке полагалось иметь длинные,иначе из чего она будет делать родным подарки? Отношение к ней усугублялось тем, чтоона была худа и стройна. Бабы под навесом, одна другую перебивая, авторитетнозаявляли, что такая худышка на втором ребёнке «закончится», тогда как женщинамприходилось много рожать. Смерть в поселении была частым гостем.