– Вообще-то как раз мемуары. О сталеваре-алкоголике, который попал в тюрьму за крупную кражу, а когда вышел, начал новую жизнь и собрал у себя в гараже грузовик на реактивной тяге. И кстати, ты не умрешь, если напишешь для этой книги рекламную аннотацию.

– Так ты за этим сюда явился?

– Конечно нет, – хитро улыбнулся Пол.

Из кармана куртки издатель вытащил переплетенную стопку гранок и бросил ее Дэвиду. Тот поймал стопку на лету.

На обложке красовалась зернистая черно-белая фотография залитого летним солнцем травянистого холма. На его вершине стоял с распахнутой водительской дверцей полицейский «крузер» эпохи 70-х. За машиной выстроились в ряд старые сосны со скрюченными, похожими на изуродованные артритом руки ветвями. Дэвид узнал фото – это он нашел его в архивах Кливлендского университета. Снимок места преступления, свидетельство об одном из многих нераскрытых дел, о которых он писал до того, как целиком и полностью сосредоточился на Рониле Брюне.

Название на обложке гласило: «Маленькие тайны Большого Кливленда». А внизу стояло его имя.

– Что это? – спросил Дэвид.

– Твоя новая книга. Это только макет, но специально тебе привез, чтоб ты в руках подержал. Правда, хорошая обложка?

– Великолепная обложка, Пол. Одна проблема – я этого не писал.

– Писал. Это двенадцать твоих лучших статей в «Индепендент» – о Беверли Ярош, Сэме Шеппарде, Лизе Пруэтт. Я подчистил стиль, кое-где подправил композицию – не смотри на меня так, ты тогда еще только учился выстраивать драматургию текста, – и получилась вот такая книжечка. Думаю, хорошо пойдет как пляжное чтение – и поможет читателям дожидаться следующей большой книги Дэвида Неффа.

– Я в деньгах не нуждаюсь.

– И я тоже.

– Тогда зачем?

Пол оглядел комнату, повернулся к Дэвиду:

– Напомнить тебе, что ты писатель… Как насчет небольшого лекционного тура по колледжам Новой Англии? Немножко бесплатной рекламы, а? Пообщаться с горячими фанатками?

– Горячие фанатки криминальных книжек – это в основном немолодые тетеньки, похожие на мою школьную училку по домоводству, – сказал Дэвид. – Никто не купит сборную солянку из каких-то давних историй. Если кто ими и интересовался, то уже прочел их в интернете.

Пол поднял палец:

– Но здесь не только перепечатки. Посмотри оглавление.

– «Загадочное дело Старика с Примроузлейн…» – прочел Дэвид.

– Твой новый проект, – сказал Пол. – Очередная тайна, которую ты будешь расследовать. История, которая публикуется впервые – и которая поможет продать книгу.

– Старик с Примроуз-лейн? Никогда о нем не слышал. Кто это?

– Господи! Дэвид, ты что, газет не читаешь?

Несколько секунд Пол пристально смотрел на своего друга, как будто надеясь разглядеть в его лице черты прежнего Дэвида Неффа.

– Ты же был несокрушимым оптимистом. Считал, что можешь разгадать все эти загадки. Помнишь?

– И что из этого вышло?

– Ты что, слепой, мать твою? Погляди вокруг себя. На какие деньги куплен этот дом? Игрушки? «Фольксваген» в гараже? А трастовый фонд для твоего сына? Ты распутал дело Ронила Брюна – величайший глухарь всех времен и народов.

– Теперь я только папа Таннера.

– Слушай, четыре года посидел в своей раковине – и хватит. Ты мне как-то говорил, что самое счастливое время в твоей жизни было, когда ты писал эти статьи и расследовал эти дела. Ну так вот тебе новая тайна – вперед!

– Сам подумай, не странно ли. Ты пытаешься вытащить меня из депрессии, предлагая расследовать чье-то убийство.

– Мертвых детей там нет. По крайней мере, убитых.

– В смысле – тебе о них неизвестно.

– Так тебе интересно?

Дэвид нервно потер ладони. Что это – неужели возвращается то самое чувство? Сердце забилось быстрее, по спине побежали мурашки. Да, он хорошо это помнил: неутолимая жажда запретного. То, что, должно быть, его мать чувствовала каждый раз, когда видела, как официант разливает вино по бокалам. То, что когда-то едва не погубило его собственный брак.

– Да, интересно, – прошептал Дэвид.

– Старик с Примроуз-лейн – так звали анахорета, что жил в западной части Акрона, в миле отсюда, рядом с улицей Мерриман.

– Я знаю, где Примроуз-лейн. Постой! Ты говоришь о старике, что, бывало, в разгар лета шлялся по парку в перчатках?

– О нем самом.

– Я несколько раз видел его, когда мы сюда переехали. Странный чувак. Вид у него был такой, будто идет по важному делу, но, кроме как в парке, я нигде его не встречал – ни в магазине, ни в китайской забегаловке, ни где-нибудь еще. Он никогда не смотрел тебе в глаза. У меня от него мурашки по коже бегали. Немного напоминал моего дядю Айру, когда тот напьется. Он умер, да?

– Его убили.

– У кого мог быть зуб на него, ведь он ни с кем не общался? Ограбили?

– Не похоже. Тут, кажется, что-то личное. Старику отрубили пальцы и сунули их в блендер. Разделали на фарш. Потом притащили в гостиную и выстрелили в живот. И оставили там умирать. Насколько можно судить, он еще примерно полчаса истекал кровью. Сидел там и ничего не мог сделать.

– Срань господня! Когда это случилось? Пол вдруг смущенно заерзал на стуле.

– Тело обнаружили двадцать первого июня, – сказал он. – Двадцать первого июня две тысячи восьмого года.

– Через два дня после смерти Элизабет. Пол кивнул.

– Неудивительно, что это прошло мимо меня. – Дэвид тяжело вздохнул и покачал головой. – Кто подозреваемые?

– У полиции нет версий, от слова «совсем».

– А как мужика звали по-настоящему?

– Вот тут, – ухмыльнулся Пол, – и начинается самое интересное. При покупке дома в шестьдесят девятом году он предъявил карточку социального страхования на имя Джозефа Говарда Кинга, но на самом деле это не его имя.

– Что значит – не его?

– Через год после того, как обнаружили тело, в полицию позвонили из банка. Оказалось, у этого парня было около семисот тысяч на сберегательном счете и еще три с половиной миллиона в акциях и облигациях. Под именем Джозефа Говарда Кинга он здорово вкладывался в технологии «Эппл», Гугл, и все такое. Но банк не мог разыскать его ближайших родственников и обратился в полицию. Однако к тому времени детективы уже год работали по этому делу и тоже не нашли никого из его родных. Подключили судью по делам о наследствах. Кто-то получит большой куш… как только они выяснят, кто же этот «кто-то».

– Эти деньги, возможно, и есть мотив, – сказал Дэвид. – Четыре миллиона долларов – четыре миллиона причин его убить, если ты наследник.

– Правильно. Вот только пока не объявилось ни одного родственника, претендующего на эти деньги. Поэтому судья назначил душеприказчиком Альберта Бичема. Его семья в течение многих лет обслуживала Старика с Примроуз-лейн. Судья разрешил Бичему снять деньги со счета и перенести стариковские останки из нищенской могилы на нормальное место на кладбище. Тут Бичем заявляет: «Ну на фиг эту полицию, я найму частного сыщика и отыщу его родственников». Судья говорит: «Нанимайте». По номеру соцкарточки Джозефа Говарда Кинга сыщик находит его свидетельство о рождении – с именами родителей и названием больницы, где принимали роды. В больнице он поднимает документы за годы до и после рождения Кинга.