У нее был стальной характер. Любой другой человек на ее месте вряд ли смог бы избавиться от груза прожитых лет или хотя бы от тяжелых воспоминаний. Однако Айрин, закалившая волю постоянной учебой, с легкостью перешагнула этот порог. Она не притворилась другим человеком, она им стала. Теперь ей не было нужды играть роль ухоженной дамочки с хорошим доходом — она ею и была. Единственной компенсацией за тяжелый труд в юности Айрин сделала свой образ жизни вне работы. Ничего тяжелее дамской сумочки в руках. Только лучшие курорты. Обеды на дом из ресторана. И никаких откровений с подружками!

Собственно, и подружек-то у нее не было. С детства привыкшая к одиночеству, Айрин не спешила ближе сходиться с коллегами по работе. Светский треп и совместные корпоративные вечеринки — это одно, но ее внутренний мир принадлежал только ей. И лишь в последнее время появились эти мысли — о двух кружках с кофе, растрепанных со сна волосах и теплых объятиях в утренней постели… О мире на двоих.

Теплые и душистые мысли немного тревожили, главным образом потому, что, дожив до двадцати семи лет, Айрин Вулф имела очень смутное представление о любви. Точнее, не имела никакого представления. Стало быть, наступало время учиться этой науке.

В детстве и, соответственно, ранней юности собирательный образ Мужчины выглядел для Айрин Вулф примерно так: дешевые джинсы, клетчатая рубашка, шейный платок, давно утративший свой исходный цвет, над ним — трехдневная щетина. Выражение лица злобное, глаза опухшие. Слова нецензурные.

Такими были мужчины в Аллентауне, таким был ее собственный отец. Как все дети из не особенно благополучных семей, Айрин с самого детства привыкла жалеть мать и по этому поводу относиться к священному институту брака, как к чему-то, чья роль в жизни человека сильно преувеличена. В школе у нее было в принципе мало друзей, и уж мальчиков точно — ни одного.

Выпускной бал остался для нее скучным и долгим официальным мероприятием, на который НУЖНО было пойти из политических соображений, но ни о каких романтических историях речь не шла.

В Филадельфии шестнадцатилетняя Айрин Вулф увидела совсем других мужчин: Красивых… и не очень. Воспитанных. Хорошо или, во всяком случае, вполне прилично одетых. Трезвых. Выяснила, что ее сверстники, оказывается, отнюдь не всегда напоминают молодых горилл с прыщами, попадаются и вполне симпатичные парни. С такими уже можно было иметь дело. Одним словом, именно в Большом Городе перед Айрин впервые приоткрылась дверь в загадочный мир Взаимоотношений Полов.

Разумеется, в первые годы ни о каких романах речи и быть не могло. Ей было просто некогда. Айрин училась и работала, стиснув зубы, боролась с призраком Аллентауна, спала по пять часов в сутки и физически не имела возможности с кем-то встречаться. Кроме того, на длинноногую, костлявую дылду с рыжими волосами и сердитыми зелеными глазищами никто особенно и не реагировал.

Когда Айрин научилась хорошо выглядеть, правильно одеваться, пользоваться косметикой и вообще — быть Женщиной, все стало намного проще. Но только с одной стороны. С нее, с этой стороны, на работе Айрин окружали несколько вполне приличных молодых людей, с которыми можно было сходить в ресторан или театр после работы, выпить в перерыве кофе, поболтать и пофлиртовать… Однако Айрин совершенно не умела флиртовать. И ничего к этим молодым людям не чувствовала.

Со своей стороны, парни быстро теряли интерес к эффектной рыжей красотке из отдела продаж, потому что на поверку она оказывалась начисто лишенной даже намека на чувственность. Да, глаза, да, ноги, да, ослепительная улыбка — но с Айрин Вулф холодно, как со Снежной Королевой или мороженой рыбой. Таков был негласный вердикт мужской половины сотрудников «Интелькомстар».

Впрочем, в ее жизни все же была тайна, связанная с мужчиной. Айрин тогда было двадцать лет, она только-только поступила на работу… И именно в этот момент появился Клифф.

Странный парень. Ужасно странный. Наверное, именно поэтому она и обратила на него внимание. О влюбленности речи не шло — скорее, это было какое-то болезненное притяжение друг к другу, которое они оба испытывали.

Познакомились они в вагоне подземки, в двенадцать часов ночи, что само по себе было трудно представить. Айрин тогда жила в крайне неприятном районе Филадельфии, своего рода местном Гарлеме. Публика здесь обитала подозрительная, в большинстве своем безработная, а зачастую и опасная, однако Айрин, увлеченная учебой и работой, на такую ерунду внимания не обращала. После Аллентауна местные хулиганы все равно были похожи на ангелов, пусть и слегка обтрепанных.

«Форд» еще проходил окончательную доводку в автосервисе, и потому она ездила на метро. В вагоне подземки было довольно темно, и Айрин изо всех сил напрягала уставшие за день глаза, читая очередной реферат на тему «Как добиться повышения результативности вашей работы». Происходящего вокруг она попросту не замечала, а напрасно, потому что назревал скандал.

В вагон вошли трое парней лет восемнадцати-девятнадцати. Широкие штаны, майки-борцовки, кепки козырьками назад, гирлянды «серебряных» цепочек на крепких шеях — и поток сквернословия. Двое негров и один пуэрториканец, самые настоящие хулиганы.

Пожилой мужчина предусмотрительно выскочил прямо в закрывающиеся двери, предпочтя дождаться следующего поезда, католическая монахиня смиренно опустила глаза в заплеванный пол, супружеская пара средних лет одинаковым движением недовольно поджала губы и демонстративно уставилась в темное окно. Кроме названных пассажиров, вагоне остались двое: Айрин, самозабвенно читающая реферат, и какой-то худощавый парень, дремавший в самом конце вагона и ни на что не реагировавший.

Парни громко и вызывающе переговаривались, используя от силы пять-шесть слов, причем все — нецензурные. Как ни странно, у них отлично получалось понимать друг друга, и в какой-то момент, видимо, соскучившись в пустом вагоне, они решили развлечься. Танцующей походкой, раскачиваясь в такт вагону, они неспешно двинулись по проходу, пытливо вглядываясь в лица пассажиров — к кому бы привязаться. Вполне естественно, что жертвой предстояло стать Айрин Вулф.

Один из парней тяжело плюхнулся на сиденье рядом с девушкой, двое других нависли над ней, перекрыв дорогу к дверям и остальным пассажирам. Айрин очнулась, только услышав гнусавый голос, немилосердно растягивавший гласные звуки:

— Ой, ни ма-агу, дзержить ми-иня! Кака-ая герла-а! Рыжуля, хочешь ледене-ец? У меня есть адзин. Ба-альшой та-акой…

Напарники остряка заржали, Айрин подняла голову и непонимающе уставилась в наглые лица.

— Что вам нужно?

— Ды все-о! Така-ая красотка — и адна-а! Решили составить, типа, компанию. Ты не против?

— Послушайте, я…

— Уй ты, какая кофточка! А какого цвета у тебя насисьник?

Честно говоря, испугаться она успела. Бытует ошибочное предположение, что девушки, выросшие в рабочих кварталах провинциальных городишек, среди хулиганов и малолетних бандитов, их не боятся. Это не так. Не боятся только те девушки, которые и сами вполне могут сойти за хулиганок. Приличные же девицы, вроде Айрин, слишком хорошо представляют, ЧЕМ может кончиться встреча с подобными типами, и потому боятся гораздо больше и, так сказать, осознаннее.