Мы не произнесли ни слова, пока город не остался далеко позади, но я слышал тихие всхлипывания Деи Торис, цеплявшейся за меня и прижимавшейся своей милой головкой к моему плечу.

Наконец она заговорила:

– Если мы достигнем цели, мой вождь, Гелиум будет перед тобой в неоплатном долгу, возместить который невозможно. А в случае провала долг ничуть не станет меньше, хотя Гелиум и не узнает об этом, потому что ты спас последнюю в нашем роду от судьбы куда худшей, чем просто смерть.

Я ничего не ответил, только протянул руку назад и сжал маленькие пальцы любимой, искавшей у меня поддержки, а потом мы в молчании понеслись по желтоватому мху, освещенному луной; каждый из нас погрузился в собственные мысли. Я, наверное, мог бы радоваться и наслаждаться, если бы не обстоятельства, ведь теплое тело Деи Торис прижималось ко мне, и при всех предстоящих опасностях мое сердце пело так же бодро, как будто мы уже достигли ворот Гелиума.

Наш предыдущий план столь печально и внезапно рухнул, что теперь мы оказались без еды и питья, а оружие было только у меня. И потому мы подгоняли наших животных, что могло сказаться на них прежде, чем закончится первый этап нашего путешествия.

Скачка продолжалась всю ночь и весь день, всего несколько раз мы ненадолго останавливались для отдыха. На вторую ночь и мы, и наши фоаты были уже совершенно измучены и потому упали на мох, проспали пять или шесть часов и лишь перед рассветом двинулись в путь. Следующий день прошел в дороге, однако при всей спешке к вечеру мы не увидели вдали деревьев, которые росли у большого канала, проходящего через весь Барсум. Перед нами блеснула ужасная истина: мы заблудились.

Стало очевидным, что мы дали круг, но в какую сторону отклонились, сказать было трудно, нам не удалось сориентироваться ни по солнцу днем, ни по лунам или звездам ночью. В любом случае никаких водных путей мы не обнаружили и уже готовы были рухнуть навзничь от голода, жажды и усталости. Далеко впереди и чуть правее маячили очертания невысоких гор. И мы решили дойти до них – в надежде, что с какой-нибудь вершины сможем увидеть исчезнувший канал. Ночь наступила прежде, чем наш маленький отряд достиг цели, и мы, почти теряя сознание от слабости, упали на землю и заснули.

Рано утром меня разбудило прикосновение – чье-то огромное тело прижалось ко мне, и я, резко открыв глаза, увидел милого старину Вулу, приткнувшегося к своему хозяину, – верный пес последовал за нами по бездорожью пустыни, чтобы разделить нашу судьбу, какой бы она ни была. Обхватив его за шею, я прижался щекой к его голове, ничуть не стыдясь своей сентиментальности и слез, выступивших при мысли о его любви ко мне. Вскоре проснулись и Дея Торис с Солой, и мы решили, что сразу же двинемся к холмам.

Проехав едва ли милю, я заметил, что мой фоат начал спотыкаться и пошатываться самым жалостным образом, хотя мы и не гнали животных с полудня предыдущего дня. Внезапно он резко наклонился вбок и упал. Дея Торис и я опустились на мох рядом с ним, едва не плача; бедное создание было в ужасном состоянии и не могло подняться, хотя и избавилось от нашего веса. Сола объяснила мне, что ночная прохлада и отдых несомненно поставят его на ноги, и потому я решил не убивать фоата. Сначала я хотел это сделать, поскольку счел слишком жестоким оставлять его здесь одного умирать от голода и жажды. Освободив скакуна от упряжи и бросив ее рядом с ним, мы предоставили бедолагу его судьбе и двинулись дальше. Мы с Солой пошли пешком, посадив Дею Торис на спину фоата, хотя она того и не желала. Таким образом, удалось приблизиться к холмам еще на милю, но тут Дея Торис с высоты своего наблюдательного пункта заметила, что большой отряд верховых спускается с перевала между вершинами в нескольких милях от нас. Мы с Солой посмотрели туда и действительно увидели несколько сотен воинов. Они направлялись на юго-запад и вполне могли миновать нас.

Это, без сомнения, была погоня, и мы вздохнули с огромным облегчением оттого, что таркиане устремились в противоположную от нас сторону. Быстро сняв Дею Торис со спины фоата, я приказал животному лечь, и мы сами тоже бросились на землю, боясь привлечь к себе внимание преследователей.

Вскоре почти все они спустились к подножию гор и пропали из виду. Но если бы таркиане задержались наверху подольше, то наверняка обнаружили бы нас. И тут, к нашему ужасу, замыкающий остановился на перевале, приложив к глазам маленький, но мощный полевой бинокль и осматривая старое морское дно во всех направлениях. Этот марсианин явно был вождем, потому что в подобных рейдах предводители всегда ехали в самом конце колонны. Когда таркианин повернулся к нам, наши сердца на миг перестали биться, и я почувствовал, как все мое тело покрылось холодным потом.

Воин вдруг замер. Наши напряженные до предела нервы готовы были лопнуть, и я сомневаюсь, что кто-то из нас дышал в те секунды, когда он рассматривал нас. А потом вождь опустил бинокль, и мы видели, как он что-то крикнул подчиненным, которые уже скрылись из глаз. Но предводитель не стал дожидаться, пока отряд присоединится к нему, а сразу бешено погнал своего фоата в нашу сторону.

У нас оставался лишь один слабый шанс, и мы должны были немедля воспользоваться им. Вскинув к плечу мою странную марсианскую винтовку, я прицелился и коснулся кнопки, которая служила спусковым крючком; последовала резкая вспышка, взрыв, когда снаряд достиг своей цели, и пораженный вождь покатился назад со спины скакуна.

Вскочив на ноги, я заставил фоата подняться, велел Соле садиться на него вместе с Деей Торис и изо всех сил гнать его к холмам, пока сюда не примчались зеленые воины. Я знал, что женщины смогут найти временное укрытие в ущельях и оврагах. В конце концов, лучше умереть там от голода и жажды, чем попасть в руки таркиан. Сунув беглянкам два моих револьвера для защиты, я подхватил Дею Торис и усадил ее в седло позади Солы.

– До свидания, моя принцесса, – прошептал я. – Мы можем еще встретиться в Гелиуме. Я выбирался из передряг и похуже этой. – И я попытался улыбнуться, чтобы скрыть свою ложь.

– Как! – воскликнула она. – Ты разве не едешь с нами?

– Как я могу, Дея Торис? Кто-то ведь должен задержать на время этих ребят, а мне легче будет ускользнуть от них в одиночку, чем вместе с вами.

Она тут же спрыгнула с фоата и, обняв меня за шею своими милыми ручками, обернулась к Соле и произнесла с тихим достоинством:

– Беги, Сола! Дея Торис останется, чтобы умереть с мужчиной, которого она любит.

Эти слова врезались в мое сердце. Ах, я бы с радостью тысячу раз отдал жизнь только за то, чтобы услышать их снова! Увы, мне нельзя было и лишней секунды побыть в сладостных объятиях любимой, впервые прижавшись губами к ее губам… Я снова поднял Дею на спину фоата, приказав Соле удерживать принцессу силой, а потом хлопнул животное по боку и увидел, как они уносятся прочь, причем Дея Торис изо всех сил пыталась вырваться из рук Солы.