завалах рискнет рыться? У меня там и ядовитые растения есть, перед обыском волчью траву сверху накидаю, и никто туда и не смотрит.

Немного порывшись в шкафу, достала оттуда сумку с зельями. В ней все самые сильные и частично незаконные зелья. Частично, потому что за большинство настоек меня могут сжечь на костре, как ведьму, или пытать до смерти, пока рецепт не раскрою. Была у меня довольно неприятная история, связанная с этими зельями, еле тогда отделалась. Даже завела благодаря тем событиям знакомства в криминале, хотя великаншу в принципе тоже можно причислить к криминалу.

Увидев это сокровище, лицо великанши вытянулось, она резко замолчала. Пока ее загребущие руки не добрались до орудия моей мести, быстро сдвинула сумку на прикроватный столик и, отвернувшись, принялась раздеваться. Вот была бы со мной эта сумка, они бы сразу же пожалели о том, что опоили меня. Как же, черт побери, стыдно, что я повелась на предложение Татьяны. Не надо было столько пить перед этим! Видимо поэтому ничего не заподозрила! Я даже не подумала о чём-то подобном, за что и поплатилась, но и я в долгу не останусь.

Принюхиваюсь; и одежда, и я сама пахну магом, до чего же противно. Когда свитер и юбка полетели вниз, за спиной кто-то судорожно вздохнул. Да у меня там уродливые шрамы, но тебе не стоит так на них реагировать, Клара! Поджав губы, натянула сорочку, на нее запасной корсет, который никогда раньше не надевала, и поверх свитер со штанами.

– Пепа, – странно позвала меня Клара, но я не обернулась, пока шнуровала корсет, который откровенно был мал в груди.

Надев, я почувствовала себя хуже, чем без него, но все равно не сняла. Натянула остальную одежду и забросила на плечо сумку с зельями.

– Пепа, у тебя на спине, – начала было великанша, но я ее перебила.

– Присмотри за Вероникой, – прошу ее едва ли не впервые в жизни. – Где тайник ты знаешь, дай ей что-то успокоительное и жди, пока я вернусь.

– Стой! Ты куда? – бросает она, но я уже вышла за дверь.

На этаж богатеньких студентов я поднялась необычайно быстро, еще быстрей в сумке нашла приготовленный яд. Хотя какой из него яд, одно название, максимум изуродует, если попаду в лицо. Маленькая бутылочка жжет ладонь и согревает израненную душу. Добежала до двери Кристины, но вот на пороге ее комнаты остановилась.

– Руднева, ты что здесь забыла? – Тарн, мальчишка на побегушках у Кристины, открыл дверь нараспашку.

В руках у него бутылка пива, и вместо одеколона он благоухает диким перегаром. Хм-м, а почему он одет лишь в мятую простыню? Что он сам забыл внутри ее комнаты? Она же его никогда на порог не пускала…

– А ты что здесь делаешь? – задала я встречный вопрос, роясь в сумке, чтобы достать зелье.

– Тарн, кто там? – вышел к нам помятый Костромской, – Кристина вернулась?

Интересно, чем они тут втроем занимались, учитывая, что оба парня совершенно голые?

– Попа, ты, что ли? – Костромской уставился на меня во все глаза, потом его пьяный взгляд сполз с моего лица и остановился в районе груди.

Парень облизал пересохшие губы, все еще смотря ниже моего лица, что немного взбесило. Посмотрела туда, куда пялился он. Ну да, вырез у свитера слишком большой, а я ещё и корсет расстегнула на верхние пуговицы, чтоб не так давил. Поправила рукой свитер, а то Костромской ещё слюнями захлебнётся.

– Где Кристина? – спросила, с опаской косясь на них.

Два голых парня и я на пороге чужой комнаты, чем не повод для скандала?

– Ты чего пришла-то, Попа? – снова спросил Тарн, ну, хоть этот на меня не пялится, и то хорошо.

– Дипломную переделала, отдать, – соврала легко, даже не особо стараясь придумать объяснение.

Тарну я тоже делала работу, курсовую правда, он на курс младше нас.

– Так чего ты стоишь, Кристина минут двадцать как в кабинет Захарова пошла! – прикрикнул зло на меня Тарн.

Костромской схватил мальца за плечо и затолкал обратно в комнату. Не успела я удивиться, как этот пар... нет, мужик, прислонившись к косяку, принял, как он полагает, сексапильную позу и слащавым голоском поинтересовался:

– Может, зайдешь, Пепа?

Не знаю, чему я удивилась больше: тому, что он первый раз за всю учебу назвал меня по нормальному или предложению поучаствовать в их групповухе... Скажем так, когда я достала порошок чесотки, совсем не почувствовала укола совести. Раскрыла ладонь и послала воздушный поцелуй, отойдя на безопасное расстояние.

– И не мечтай.

В учебный корпус я не бежала, а медленно шла с блаженной улыбкой на лице. Ещё с этажа уйти не успела, как раздались возмущенные вопли парней: чесотка сработала. Несколько адских часов им гарантированы, а такая долгожданная месть Костромскому греет душу.

Кабинет Захарова располагался в учебном корпусе на первом этаже, рядом приемная и кабинет директора. Чего скрывать, мне часто приходилось бывать возле него: стоять на стреме, пока Клара воровала нужные мне ингредиенты. О том, что я фактически соучастник и заказчик преступлений, стараюсь не думать. Да и сам профессор не столь благороден, каким хочет казаться, у него с директрисой полно мутных дел. Если Клара максимум выносила редкое зелье, то профессор с директрисой пол училища обнесли.

Под самой дверью останавливаюсь, слышу за ней странный разговор.

– ...чтобы Вы, дорогой профессор, приняли верное решение, – слащавый голосок Кристины.

– Давайте ближе к делу, Лафей, – недовольное бурчание Захарова.

Вот знала же, что мало его мой сапог приложил!

– Как скажете, профессор, – хитрит что-то Кристина – Вам понравился мой подарок?

Руки потянулись к потайному кармашку сумки, яд горгоны показался слишком слабым наказанием. Где-то у меня был самый убойный, который я даже испытывать не хотела: яд одноглазой гадюки, мухомор и слюна кикиморы – убойная вещь.

– Какой еще подарок? – вот просто святая невинность, а не профессор Захаров.

– Ну что вы, профессор, – еле слышно притворно выдыхает Лафей с явным намёком.

Голос приторный, как патока. Мои нервы натянулись как струна, чуть не раздавила пузырек в руках.

– О чем вы?

– Неужели Она вам не понравилась? – слышу ироничную интонацию Кристины.

– Лафей! – голос профессора дрогнул, словно он пытается ее заткнуть.

С улыбкой припоминала, какой порошок имеет самый долгий, сильный и болезненный эффект.

– Я