До сих пор я не склонен был верить предсказаниям, гаданиям и прочей ерунде. Предсказания и гадания – пища для тех, кто покорно следует велениям своей судьбы. Конечно, бывают великие прорицатели и предсказатели, которые умеют читать судьбу и знают, как не заблудиться в мире будущего. Но моя судьба и мое будущее принадлежат не им, а мне. Даже если можно предсказать, какие трудности поджидают меня, – это мое будущее, моя судьба, и я должен приложить усилия, чтобы преодолеть их. Предсказания и гадания всегда расплывчаты и нечетки. В зависимости от интерпретации они могут меняться удивительным образом, превращаясь то в шепот ангелов, то в дьявольские проклятья. Не следует им безоглядно верить, нужно относиться к ним как к стихам и снам, пытаясь разгадать скрытую в них суть.

Шаман – это жрец природы. Можно сказать, он избранный, он изучает науку леса, чувствует волю небес и богов. Именно благодаря его силе люди поклоняются ему, а сам он живет бок о бок с опасностью. Шаманы есть и в наше время у малых народов Сибири, у коренных жителей Америки, и часто они занимают положение, возвышающее их над племенем. Они делают предсказания, гадают, на них возлагают ответственность за судьбы других. Это приносит им и поклонение и ненависть. Если их предсказание или гадание не сбудется, то они тотчас же потеряют доверие соплеменников, а если с племенем случится какое-то несчастье, то шамана объявят виновным. Семья Марии попала в такое положение и теперь вынуждена жить на отшибе, в лесу, в шестидесяти километрах от центра острова.

В древних царствах шаманы часто были правителями. И в стране Яматай, где правила Химико, и у ацтеков, и у инков. Но даже шаманам с их способностями непросто оставаться у власти. Когда их предсказания и гадания сбывались – наступал мир с соседними государствами, царило изобилие в стране, и в сердцах подданных поселялась радость, – шаманам поклонялись, но стоило на страну обрушиться войне, неурожаю и прочим бедствиям – и правителю следовало побеспокоиться о собственной жизни. Восходя на трон, шаман ставит свою жизнь на карту. Императорская семья, потомки богини Аматерасу, тоже были шаманами, молившимися о процветании и богатстве. Именно потому, что они представляли волю небес, в слово «император» входит иероглиф «небеса».

Древние японцы считали необходимым установить собственную монархическую власть в противовес Китайской империи; они называли своего правителя императором, создавали мифы и упорядочивали его родословную. Постоянная смена власти и революции, происходившие в Китае, Японии не касались. Правители менялись от эпохи к эпохе, но императорская династия продолжала существовать, и правителей назначали императорским указом. Император стоял в стороне от власти, он не появлялся на политической арене, с того берега наблюдая за течением судьбы. Однажды для утопавших в роскоши правителей наступал час гибели, и если считать это роком, то им нужно было найти для себя образец, который этому року неподвластен. Таким образцом была природа.

Судьба не властна над лесами, горами, морями. Природа нехотя уступает натиску человека, но продолжает вечно возрождаться. Наши предки, ушедшие из лесов и спустившиеся с гор, начинали жить в искусственно созданном ими мире, пытались наделить природу определенным характером, выразить ее в словах и церемониях. Но изначально природа бесформенна. Чтобы упорядочить ее, нужны шаманы. Императорская династия, как природа, возрождается вечно.

Если император – это шаман, который повелевает природой, то синтоистский храм – это природа, созданная руками человека. Когда-то в синтоизме не было ни красных ворот – тории, ни храмовой территории, люди поклонялись лесам, горам, скалам. Синтоистские храмы, возникшие в подражание буддизму, – это формализация природы. Главное синтоистское святилище, храм Исэ-Дзингу, перестраивается заново каждые двадцать лет, то есть постоянно возрождается. Император также продолжает возрождать духов своих предков. И это непростое копирование. Ни у синтоистских храмов, ни у императоров не существует различий между оригиналом и копией, как не существуют оригиналы и копии в вечно возрождающейся природе.

Император общается с душами великих предков, переходя на другой берег реки судьбы. Император – шаман, в теле которого живут духи предков, и невозможно считать его человеком в обычном европейском понимании. Поэтому если ему не даются личные права, то и ответственности тоже нет. Наверное, существует такая точка зрения: поскольку на императора не распространяется понятие индивидуума, принятое на Западе, он – незыблемый символ Японии, и именно благодаря этому сменилось сто двадцать шесть поколений императоров. Но дает ли это право называть не обладающего собственным «я» императора духовным символом? Император – человек, и он тоже восхищается красивым, печалится о трагичном. Кроме того, он не может находиться вне истории.

Полагаю, это прозвучит слишком самоуверенно, но и его величество, и его досточтимые отец и дед наверняка испытывали мучения, разрываясь между предназначенным судьбой долгом сосуществовать с духами предков и собственными желаниями и чувствами, которые появлялись у каждого из них коку мужчины. Скорее всего, никому не понять, до какой степени им было тяжело, особенно в отрочестве, когда эмоции и переживания бьют через край. Наверное, его величество может открыто рассказать о своей мужской жизни только тебе, Фудзико. У тебяесть доступ к сокровенной тайне его души. А я, любивший тебя сильнее всех на свете, хочу понять страдания его величества, нашедшие отзвук в твоем сердце.

Подростком каждый вступает в конфликт с окружающим миром. Мир раскалывается на две половины: одна – та, где ты привык жить, – отдаляется от тебя, в другой ты прячешься от всех. Тебя начинают одолевать страхи. Они растут в глубинах твоего сознания, превращаясь в океан, и ты тонешь в нем, тебе начинает казаться, что все смеются над тобой, что тебя бросили, что окружающие считают тебя ненормальным, что ты стал призраком. Ты еще помнишь, как подростком я превращал страхи, рожденные моим подсознанием, в стихи и отправлял их тебе? Встретившись с одним маленьким прорицателем, я вспомнил, в каком смятении был сам в его годы. Вместе с тем я чувствую, что признаки надвигающейся старости сродни подростковому смятению.

Это смятение, переживаемое каждым, схоже с испытанием, которое должен пройти настоящий шаман. У великих душ – великие терзания, так и великого шамана ждет большое испытание. За улыбкой его величества, потомка великих шаманов, должно быть, скрываются пережитые им страдания. Мы вступаем в старость, как во второе отрочество, и нам следует пройти это испытание, которое окажет влияние на наше будущее. Император эпохи Сева[11]встретил поражение в войне в том же возрасте, в каком и мы сейчас. Несомненно, на него одновременно навалилось испытание оккупацией и кризис среднего возраста. Когда я, находясь здесь, на острове, думаю о вас с его величеством, как ни странно, вы кажетесь мне ближе, чем в Японии. Усыпив нашу с тобой любовь, поселившись в императорском лесу, ты тоже стала в некотором смысле обитательницей страны мертвых. Вот и я добрался до этой страны, где слышны голоса мертвецов. Все места, куда направляются те, кто похоронил любовь, имеют много общего. Если бы я обладал способностью угадывать судьбу в те времена, когда я пел голосом неземной женщины, наши с тобой отношения, возможно, развивались бы совсем иначе.