— Нет, нет! — сквозь слезы запротестовала Сьюзен. — Все это совсем не так!

Она еще никогда не видела Роули таким. Ей всегда казалось, что сарказм ему совершенно не свойственен. ,

— Ларри, отпусти меня! — взмолилась Сьюзен. — Дай мне поговорить с Роули!

Но Ларри и не думал отпускать сестру. Наоборот, его сильные руки еще крепче прижали к себе ее хрупкое тело.

— О чем речь? — усмехнулся он. — Разве и так не ясно, какие чувства мы испытываем друг к другу?

Чувства! Сьюзен в этот момент испытывала только боль от железных объятий брата. От них, казалось, уже трещали все кости. Она умоляюще смотрела в глаза Ларри, но видела в них лишь злобу и презрение. Он отлично понимал ее страдания. Но реагировал на них по-своему.

— Думаю, теперь скрывать правду совершенно незачем, — процедил сквозь зубы Ларри.

— Но ведь ты не… Мы не… — пыталась что-то сказать Сьюзен.

— Не надо, Сьюзен, — уже почти совершенно спокойно сказал Роули. — Я понимаю, что ты использовала меня как дымовую завесу для своих любовных приключений. Но неужели ты ни разу не спросила себя, почему твой так называемый брат не поступает с тобой, как с порядочной женщиной? Он теперь свободен. Не связан никакими брачными узами. Почему бы мистеру Кендалу не жениться на тебе? Почему не поступить честно? Дура! Твой брат просто не хочет этого! Боже мой, и я искренне верил твоим слезливым выдумкам о его болезни! О том, что бедного Ларри бросила жена. Каким же кретином ты меня считала! Я должен был уже давно догадаться обо всем! Слава Богу, сейчас я это вижу своими глазами! Недаром ты всегда была со мной холодным, почти бесчувственным существом. Пустой злобливой сучкой! Знаешь, я так верил тебе, что поначалу не стал слушать даже родную мать!

Роули глотнул воздух и с усмешкой посмотрел на Ларри:

— Что ж, берите ее себе, мистер Кендал. Я не женюсь на этой женщине, даже если ее отцовское наследство вдруг увеличится втрое.

— Роули, умоляю тебя! Ларри, скажи же наконец ему, что все это не так!

Голос Сьюзен срывался от боли. Из глаз катились слезы. Но Роули, не обращая больше внимания на бывшую невесту, уже повернулся, чтобы выйти за дверь. Его остановил насмешливый голос Ларри.

— Мистер Стэнфилд! Прежде чем покинуть наш дом, потрудитесь объяснить Сьюзен, что вы делаете каждую субботу в нью-йоркском клубе “Гиацинт”? И за какие заслуги вы уже три года избираетесь его президентом? Вашей невесте будет очень интересно узнать, в каких отношениях вы состоите с Мартином, вашим… э-э-э… другом, с которым вы уже пять лет кряду живете в одной квартире? Кстати, это верно, что ваша мать специально нанимала для вас за бешеные деньги самых искусных шлюх Нью-Йорка, чтобы они обучили вас вести себя в постели с женщинами? И что эти убогие попытки неизменно кончались скандалами, седативными таблетками и визитами психоаналитиков? Не потому ли вы так настаивали на отсутствии любых сексуальных контактов с невестой до первой брачной ночи? Ну, смелее, мистер Стэнфилд!

Слезы на глазах Сьюзен за время этого монолога высохли. Рот от изумления приоткрылся. Широко раскрыв глаза, она смотрела на Роули, которого еще несколько минут назад считала своим будущим мужем. Стэнфилд был бледен. Лицо его искажала странная гримаса: истерически искривившееся, оно выражало бессильную ярость. По его щекам катились слезы. Губы дрожали и дергались.

— Проклятые ищейки! Будьте вы все прокляты! Ради этой шлюхи я готов был продать свою любовь! Сломать всю жизнь! Зачем я согласился играть этот мерзкий спектакль? Зачем…

Он не успел окончить. Его прервал Ларри.

— За деньги, Роули. Вы готовы были продать и свою любовь, как вы это называете, и свою жизнь просто за большие деньги. За громадные деньги!

Всем известно, что ваша семья на грани разорения. Героин нужен миссис Уилме дважды в сутки. Никакого состояния не хватит на такие привычки. Смотри внимательно, Сьюзен! Возможно, ты в последний раз видишь так близко одного из самых знаменитых геев Нью-Йорка! Кстати, к кому на содержание отправится теперь нежный Мартин, ваша великая любовь? Вы вряд ли и дальше сможете платить за двухэтажный особняк, визиты на Гавайи лучших стилистов и знаменитых портных теперь, когда сорвалась такая необыкновенная сделка!

Роули не дослушал. Сгорбившись, он повернулся и вышел, хлопнув парадной дверью. Ларри, умолкнув, продолжал держать сестру на руках тех пор, пока не услышал шум его отъезжающей машины. Как будто опасался, что Сьюзен бросится догонять его.

— Зачем ты так поступил? — после паузы спросила Сьюзен. — Почему не сказал ему. что мы никогда не были любовниками? И почему скрыл от меня, что он не мужчина? .

— Ты спрашиваешь почему? Во-первых, он хочет думать, что мы любовники. Таким людям, как он, необходимо считать всех вокруг себя развратниками. Повинными если не в содомском грехе, так в инцесте. Так проститутка будет уверять тебя, что все женщины на свете тоже шлюхи, а вор убежден, будто воруют все, только одни попадаются, а другие нет. Наша так называемая связь — его единственное оправдание перед разоренной семьей.

— А как ты узнал, что Роули… что он…

— Что он голубой? Один знакомый финансист в Нью-Йорке решил однажды развлечь меня и привел в этот нежный клуб, в “Гиацинт”. Роули как раз в тот день выбрали президентом. Ах, как он был неотразим в женском купальнике со страусовыми перьями! Он-то не приметил меня в толпе, но уж я запомнил его мерзкую рожу навсегда! Кстати, я еле унес из этого клуба ноги. Но Сьюзен, какая наивность! Ты не поняла даже, что твой жених гей. Твой женишок отчаянно не хотел жениться, я был прав! Только железный характер матери заставлял его тянуть эту волынку. Кстати, Джейн все было отлично известно. Я слишком поздно понял тактику этой леди. Кстати, она обмолвилась тебе хоть словом о сексуальных привычках Роули? Ну, разумеется, нет. Она предпочитала поставлять тебе любовников, чтобы отвлечь тебя от самого главного. И не потерять в итоге хороший куш за верную службу семейке Стэнфилдов!

— Почему ты так уверен в этом? И что ты вообще знаешь о моей личной жизни?

Сьюзен говорила гневно, стараясь как можно глубже уязвить Ларри. Она не думала о том, какую душевную боль ему причиняет. Она не могла простить брату, что тот сразу не открыл ей всю правду о Роули. Почему он сразу этого не сделал? Вероятно, он до того люто ненавидит ее, что столько времени позволял ей оставаться посмешищем в глазах целого города. Почему, не запнувшись, произносит едва ли не самые страшные для любой женщины оскорбления? Да, ей нет никакого дела до того, что сейчас думает Роули. Даже наоборот: все происшедшее позволяло Сьюзен с легкостью забыть о своем несостоявшемся замужестве. Но слишком больно, что Ларри позволил так оскорбительно разговаривать с ней этому… этому ублюдку! Тем более что во всех обвинениях Роули не было ни слова правды.

— Я давно знаю об этом человеке гораздо больше, чем ты, — хмыкнул Ларри. — Но хотел бы сейчас спросить у тебя: это — правда?