— Это принадлежащий сэру Джорджу летний дом в Камбрии. Он находится в Озёрном крае, на крошечном островке Гриб, что на озере Ульсуотер. Сэр Джордж, предпочитавший уединение, очень любил этот дом.

— Скажите, — промолвил Холмс, едва в силах сдержать возбуждение, — а ваш хозяин в Гриб-хаусе тоже хранил всякие древнеегипетские редкости?

— Нисколько в этом не сомневаюсь, сэр. Однако хочу заметить, что сам я там никогда не был. Насколько мне известно, кроме Бейтса, который следил за домом в отсутствие хозяина, сэр Джордж разрешал посещать Гриб-хаус только мистеру Филипсу. Видите ли, своих детей у сэра Джорджа не было, и он относился к мистеру Филипсу почти как к приёмному сыну. Они были очень близки. Когда сэра Джорджа хоронили, он…

— Где его похоронили?

— Сэр Джордж пожелал, чтобы местонахождение его могилы осталось в тайне.

— Его похоронили на острове, так? Его похоронили на острове Гриб? — Холмс впился взглядом в негодующего слугу.

Наконец Доусон кивнул.

— Да, сэр. Такова была его воля. Мистер Филипс на днях отбыл туда с гробом.

Буквально через несколько минут после того, как слуга огорошил нас новостью, мы с Холмсом снова сидели в двуколке и держали путь обратно в Лондон. Доусон был несколько удивлён нашим поспешным отъездом, но Холмс заверил его, что мы увидели вполне достаточно и более чем довольны. «Мы свяжемся с агентом и сообщим ему о нашем решении», — пообещал на прощание мой друг.

— Не думайте, будто я в восторге оттого, что нам пришлось ввести бедолагу в заблуждение, — промолвил Холмс, — однако на карту поставлено слишком многое. Я был бы рад предостеречь Доусона насчёт Мельмота и Фелшо. Нисколько не сомневаюсь, что они вскоре выйдут на наш след. Впрочем, возможно, это уже произошло.

— Но ведь они понятия не имеют, что именно надо искать. Откуда им знать, что «Книга мёртвых» спрятана в погребальном сосуде? Или вы считаете, что они это уже выяснили? Но как?

— Нет, они этого не знают, — покачал головой Холмс. — В противном случае, они бы сейчас нас опережали. Им известно другое. Они уверены в том, что мы находимся на верном пути, и потому понимают, что должны следовать за нами. Им всего-навсего надо будет выяснить у Доусона, что именно он нам рассказал. Этого будет вполне достаточно, чтобы просчитать наш следующий ход.

— А мы держим путь на остров Гриб.

— Великолепно, Уотсон, — улыбнулся Холмс. — Именно там завершится наше путешествие. Именно там будет разыграна последняя сцена этой мрачной драмы.

— А что же Мельмот и Фелшо?

— Пока нам нет нужды беспокоиться об этих негодяях. Они никуда не денутся. Согласитесь, Уотсон, на сей раз мы оказались в весьма необычном положении. Не мы преследуем преступников — преступники преследуют нас. — Мой друг сардонически рассмеялся и посмотрел на меня. — В своё время мы ещё встретимся с новопреставленным Себастьяном Мельмотом и его дружком, мерзавцем Тобиасом Фелшо. Знали бы вы, как я жду этой встречи.

Мы въезжали в Лондон, а Доусон тем временем открывал дверь двум неожиданным посетителям. Этих людей он видел в первый раз. Один из мужчин шагнул вперёд, бесцеремонно втолкнув слугу обратно в холл, а второй плотно затворил за собой дверь. Высокий блондин с длинными волосами и полным бледным лицом наклонился к слуге так близко, что Доусон уловил сладкий аромат дорогой туалетной воды, исходивший от незваного гостя.

— Мне надо задать вам кое-какие вопросы, — ухмыльнулся блондин, и Доусон явственно почувствовал угрозу в его голосе. — Если вы ответите на них честно, подробно и без утайки, то тогда, — мужчина поджал губы и перешёл на шёпот, — тогда, быть может, я оставлю вас в живых.

Вечером того же дня мы с Холмсом сели на поезд, следовавший с Юстонского вокзала на север, до Пенрита, ближайшей к Ульсуотеру станции.

— Следующий поезд только утром, так что, если нам улыбнётся удача, мы опередим злоумышленников часов на восемь, — заметил Холмс, когда мы вошли в пустое купе.

— Они могут заказать экстренный поезд.

— Могут. — Холмс помрачнел.

До меня неожиданно дошло, что подобного развития событий мой друг не предусмотрел.

— Как вы думаете, что ждёт нас на острове?

— Сложно сказать. В этом деле пока слишком много неизвестных переменных, чтобы строить сколь бы то ни было надёжные предположения. Впрочем, кое-какие выводы можно сделать уже сейчас. Сэр Джордж Фавершем питал особый интерес к «Книге мёртвых», который не объяснишь банальной страстью коллекционера.

— Вы о чём?

— Вы обратили внимание, что за книги стоят на полках в его кабинете?

— Да, я заметил, у него весьма внушительная библиотека…

— Названия книг! Вы пробежали глазами по корешкам?

— Боюсь, нет.

— Так вот, доложу я вам, подавляющее большинство этих книг так или иначе посвящено загадкам, что таят в себе смерть и жизнь после смерти. Выбор богатейший. Есть работы по спиритуализму, вампиризму, некромантии, реинкарнации, масса религиозных и философских трактатов, написанных представителями разных школ и учений. И все так или иначе связаны с тайной смерти.

По моей спине пробежал холодок. До меня дошло, на что пытался намекнуть Холмс.

— Вы полагаете, что Фавершем стремился заполучить «Книгу мёртвых» по той же причине, что и Мельмот? Он хотел воспользоваться ею, чтобы… восстать из мёртвых!

— Похоже, что так. Я теряюсь в догадках, как блестящий учёный-археолог вдруг уверовал в подобную глупость и решил, что какой-то древний папирус раскроет перед ним тайну жизни и смерти, отворит дверь в вечность…

— Мания. Одержимость навязчивой идеей. После того как человек ставит перед собой некую задачу, он может стать одержимым. Эта одержимость лишает его рассудка, способности мыслить здраво, он думает лишь о достижении цели. Мельмот тоже страдает одержимостью подобного рода. Как ни парадоксально, ей особенно подвержены люди умные.

— Благодарю вас, доктор, — кивнул мне Холмс и улыбнулся. — Что ж, если ваша гипотеза верна, понятно, отчего он долгие годы никому не рассказывал о «Книге мёртвых». Дело было не в исторической или художественной ценности документа. Фавершем воспринимал его как руководство к действию и верил, что «Книга мёртвых» поможет ему избежать могилы.

— Однако он мёртв.

— Совершенно верно, но тело его, скорее всего, ещё не предали земле. Пока он оставался среди живых, толку от «Книги мёртвых» не было никакого. Сейчас же, однако, ситуация принципиально иная…

— Что вы хотите сказать?

Холмс подался вперёд, прикрыл глаза и поднёс длинные пальцы к переносице:

— Не хотелось бы мне это говорить, Уотсон, но факты — упрямая вещь, и они свидетельствуют об одном.