«провозглашения закона, но для проповедования истины для нашего времени — о том, что Господь оправдание наше»

( Ревью энд Геральд, 13 августа 1889 г., с. 514).

Но некоторые традиционалисты опасались, что, уделяя «слишком много внимания вопросу об оправдании верой», адвентизм может «утратить интерес к проповеди старых добрых доктрин». Несколько человек написали Елене Уайт письмо, пытаясь выяснить у нее, связан ли акцент на оправдании верой с проповедью третьего ангела или это отступление от исторического адвентизма. Она ответила, что проповедь оправдания по вере — это и есть «подлинная весть третьего ангела», или истина (там же, 1 апреля 1890 г., с. 193).

Запросы подобного рода указывают на тот факт, что адвентисты по обе стороны дебатов 1888 года прекрасно понимали, что в центре всех их разногласий в Миннеаполисе находился текст Откр. 14:12 и его значение.

Памятуя об этом, мы должны выяснить, как адвентисты седьмого дня воспринимали этот ключевой текст до 1888 года — он был словно стяг, который реял на мачте Ревью без малого столетие. Адвентистское понимание Откр. 14:12 до 1888 года было вполне однородным. Оформил его еще в 1850 году Джеймс Уайт. Он указывал, что в отождествлении «святых» в данном тексте есть три основных аспекта: 1) это люди, которые терпеливо ждут пришествия Иисуса; 2) это люди, которые, ожидая Иисуса, соблюдают заповеди Божьи; и 3) это люди, которые соблюдают «веру в Иисуса» как совокупность учений, таких как «крещение, вечеря Господня, ногоомовение» и так далее ( Present Truth, April 1850, 67). Короче говоря, «вера в Иисуса» из Откр. 14:12, как понимали ее адвентисты, заключалась в послушании повелениям Отца и плюс к тому — повелениям Иисуса.

Дж. Н. Андрюс рассуждал в том же духе. Он подчеркивал, что о вере в Иисуса

«говорится, что ее нужно соблюдать, как и Божьи заповеди»

( Three Messages of Revelation XIV, 5 th ed., 135).

P. Ф. Коттрелл, в свою очередь, писал, что веру в Иисуса,

«оказывается, можно исполнять, или соблюдать. Отсюда следует, что все, что нам нужно сделать, чтобы обрести спасение от греха, заключает в себе вера в Иисуса»

( Bible Class, 62).

Джоунс и Ваггонер поставили под сомнение это традиционное толкование веры в Иисуса. Оба они увязывали ее с Христовой праведностью (см. Знамения времени, 8 декабря 1887 г., с. 743; Е. J. Waggoner, The Gospel in the Book of Galatians, 70). Елена Уайт придерживалась того же понимания. Весть, прозвучавшая в Миннеаполисе, по ее мнению, была

«не только о заповедях Божьих — одной из составляющих вести третьего ангела — но и о вере в Иисуса, которая охватывает более, нежели принято считать. Весть третьего ангела нужно «провозглашать во всех ее проявлениях… Если мы провозглашаем заповеди Божьи, а другой ее половины [веры в Иисуса] едва касаемся, то весть выходит из наших уст искаженной »

( Рукопись 30, 1889 г.; курсив мой).

Вскоре после миннеаполисских дебатов сестра Уайт записала одно из своих самых ярких высказываний по поводу Откр. 14:12 и сути того, что произошло в Миннеполисе.

«Весть третьего ангела, — писала она, — это провозглашение заповедей Божьих и веры в Иисуса Христа. Адвентисты седьмого дня провозглашают заповеди Божьи, но не проповедуют веру в Иисуса в равной с ними мере, хотя закон и Евангелие идут рука об руку».

Далее она рассуждает о значении веры в Иисуса, о которой

«много говорят, но которую плохо понимают».

Вера в Иисуса, по ее словам, означает веру в то, что

«Иисус понес наши грехи, дабы стать нашим прощающим грех Спасителем.., Он пришел в наш мир и принял на Себя наши грехи, дабы мы могли принять Его праведность. Вера в способность Христа спасти нас полностью и совершенно — это и есть вера в Иисуса ».

Посему адвентистам нужно верой «ухватиться за праведность Христову». Оправдание по вере, пишет она далее, не было для нее новым светом. Она проповедовала его с 1844 года ( Рукопись 24, 1888; курсив мой).

Осознав, в чем заключается суть понятия «вера в Иисуса», адвентизм впервые ясно понял смысл Откр. 14:12, где говорится о сочетании закона и Евангелия. В результате у Елены Уайт появились все основания написать в ноябре 1892 года, что

«громкий крик третьего ангела уже зазвучал в откровении праведности Христа, прощающего грех Искупителя. Уже разгорается свет ангела, чьей славой озарилась вся земля. Ибо дело всякого, до кого дошла весть предостережения… превозносить Иисуса»

( Ревью энд Геральд, 22 ноября 1892 г., с. 722).

К сожалению, Джоунс, отличавшийся неуемным духом, понял это утверждение неправильно, спутав громкий крик (весть) с поздним дождем (силой к распространению этой вести), и спровоцировал новую волну эсхатологических ожиданий на сессии Генеральной Конференции 1893 года. Отчасти это было вызвано тем, что Джоунс к тому времени уже принял Анну Райс как второго адвентистского пророка и увидел в ее служении знамение излития Святого Духа. Увы, она оказалась лжепророком, но очевидно это стало только тогда, когда Джоунс и Прескотт уже привнесли в 1893 и 1894 годах немалый разлад в адвентистскую среду по этому вопросу. Присущая Джоунсу горячность помешала ему правильно оценить не только дар Анны Райс, но и довольно разительную разницу между громким криком и поздним дождем (более подробно по этой теме см. G. R. Knight, Angry Saints, 57—60, 120—128). Елена Уайт скорее всего имела в виду, что, начиная с 1888 года, адвентистская Церковь впервые в полной мере осознала смысл Откр. 14:12 — того отрывка, который адвентисты считали последней вестью, проповедуемой миру в преддверии той великой жатвы, что произойдет при Втором пришествии (Откр. 14:14—20).

Итак, в этой главе мы рассмотрели две богословские проблемы, поднятые на сессии Генеральной Конференции 1888 года. Во–первых, возникла необходимость подтвердить