у которого по издевательски странной прихоти природы ноги были несуразно длинными относительно туловища. Петя старался не общаться с Вадимом и не подходить к нему близко.

Когда Петя окончил институт, ему предложили остаться преподавателем на кафедре. Довольно скоро он женился на своей студентке, однако через год развёлся и дал себе зарок не увлекаться девушками с факультета и вообще из института. Семейная жизнь не сложилась с самого начала, хотя и началась со страстного романа. Избранница Петра была похожа на пленённую мавританку, темноока и стройна, но оказалось, что готовить, как Петина мама, она не умеет и, главное, не хочет уметь. К тому же отвязные вечеринки на физтехе и даже, о ужас, на физвосе ей нравились несколько больше, чем уютные семейные вечера, и когда Петя написал ей диплом и помог с госэкзаменами, она заметно охладела к молодому мужу. Детей не случилось.

Оставшись один, Петя стал вести образ жизни угрюмого холостяка, обосновался в двухкомнатной квартире, которую отписали ему родители, разменяв перед этим свою и переехав в однокомнатную. Он завёл себе маленькую лысую собачку безумно дорогой породы, назвал Изольдой (сократив до Изи) и водил её дрессировать. Собачка часто болела, и тогда он вызывал стареющую маму с ней сидеть, поскольку дела кафедры не оставляли ему свободного времени.

Тема кандидатской диссертации, которую он с блеском защитил, звучала так: «Влияние святой инквизиции на развитие литературы Средних веков». Он потратил на неё три года своей жизни, но нисколько не жалел об этом, потому что во время работы над ней понял несколько важных вещей, которые изменили его жизнь.

Он понял, что бог, если он есть, просто устал нас любить, как поётся в песне. Богу не до слабых, не до больных или бедных. Не до старых, поскольку он сам, видимо, стар и не упомнит всего, что происходит в его мире, не успевает за этим следить. Иначе откуда столько зла? А справедливости нет и в помине! Значит, надо быть сильным, надо хоть и надеяться на него, но и самому не плошать. Если уж велено возлюбить ближнего и помочь неимущему – сначала заимей то, чем сможешь поделиться. Этому, кстати, и история учит, и литература, и даже история литературы, дисциплина, которой вдохновенно занимался сам Петюша.

Как с удивлением он выяснил, инквизиция, карая вольнодумцев, выстрелила себе в ногу. Казнив Джордано, она не устрашила Галилео, а только сделала его хитрее. Она заставила мыслителей не просто мыслить, но соображать. От чистых фактов и сакральных знаний наука обратилась к выучившейся жонглировать словами и потому ставшей изощрённее литературе. Жонглёры, кстати, изначально были сочинителями и поэтами. Своими выдумками, смелостью и лёгкостью в умении манипулировать словами они подняли литературу на новую высоту. Не отсюда ли стало известно, что сказка – ложь, да в ней намёк? А трубадуры даже бога в целях конспирации стали называть с маленькой буквы. Петюша взял с них пример.

Ещё он убедился в том, что большинство людей сильны только на словах, на деле же слабы и лживы. Мало того что никто не выносит пыток и травли, но ведь почти никто по-настоящему и не верит в то, что утверждает. На протяжении всей истории борьбы реакции с прогрессом лишь малое стадо смогло пойти на муки и на смерть за свою веру, а остальные отреклись. Да и стадо это, если разобраться, было одержимыми, то есть ненормальным.

Размышляя о том, как быть сильным и в то же время нормальным, Петя понял, что перво-наперво следует озаботиться силой физической. Нужно продолжать тренировать тело. А в здоровом теле здоровый и дух, он окрепнет вместе с организмом. Ведь и Пётр означает «камень». В одной своей комнате Петя устроил спортивный уголок. Поставил скамейку со штангой, повесил боксёрский мешок. Никаких зеркал или плакатов с мускулистыми мужчинами на стенах размещать он, естественно, не стал. Обстановка в его мини-спортзале была аскетичной. Но всё же он поймал себя на мысли, что дополнительно дисциплинироваться не помешает. А у кого дисциплина? У военных, конечно, только у настоящих. Например, у разведки.

Петя купил военную форму. Наткнулся как-то зимой на барахолке и ещё поторговался, скрывая радость от удачной находки. Форма была простая, солдатская. Камуфлированная куртка и штаны. Однако у продавца, похмельного хромого ти-па, нашлась и шапка-маска, и кепи, тоже защитной расцветки. И даже десантный значок «100 прыжков», на который продавец цену не уступал. Петя купил и его. А вот берцы приобрёл дорогие, хорошие, новые, в специализированном магазине. Летом и зимой бегал в этих берцах и камуфляже кроссы по парку на своей окраине, ловя заинтересованные взгляды и представляя себя на марш-броске. Застирал «комок» до сильной потери цвета и вешал на стену в углу спортзала. Прикалывал значок.

– А где ты служил, Питер? – разглядывая парашют значка, спросила его одна раскованная дама, которую Петя пригласил к себе после знакомства в баре «Астролябия», в просторечье – «Зелёная тоска». В нём собирались выходными вечерами все мечтатели и мечтательницы округи.

– В штабе писарем! – весело, в тон ей ответил Петя.

– Ну, не хочешь, не говори! – Она провела пальчиком по шероховатому в середине и гладкому у края грифу штанги.

– Тебе правда интересно? – продолжал улыбаться Петя.

Он надеялся, что нравится даме. Ему казалось, он дважды поймал на себе её недвусмысленный взгляд. Дама была немного старше и чуть пьянее Петюши, и он решил рискнуть, раз уж она согласилась зайти на чай.

– Пожалуй. – Дама улыбнулась и в третий раз посмотрела Пете прямо в глаза.

– Хорошо, скажу, – согласился он, – но с одним условием.

Она продолжала молча смотреть на него.

– Я расскажу какую-нибудь короткую историю. – Петя начитался этих историй в военных журналах. – А ты решишь, правда это или нет. Если угадаешь, я выполню твоё желание, а если нет – ты моё. Идёт?

Он намеренно использовал глагол «идёт» вместо краткого прилагательного «согласна». Он нейтрален, без перехода на личности.

– А как я узнаю, что ты не обманул меня? – Она задумчиво улыбалась.

– Слово разведчика тебя устроит? – уже серьёзнее спросил Петя и добавил лениво: – Ну хочешь, военный билет покажу?

Даже сейчас Петя не перегибал и не переходил на жаргонные словечки типа «военник». Хотя билет у него тоже имелся. Потёртый и состаренный, с молодой Петиной фотокарточкой и расплывчатой фиолетовой печатью.

– Не надо билета. – Она тоже слегка посерьёзнела. – Ведь джентльменам верят на слово?

– Однажды ночью в горах не нашлось ровного места, чтобы ночевать. Одни склоны. И нам пришлось лечь в спальниках прямо на кладбище, посреди могильных камней. Только