Однако в Кремле думали иначе. Для советских вождей все по-прежнему сводилось к простой арифметике количественного превосходства: если у противника тысяча ракет, у нас должно быть 1100; если у противника 41 ракетная подводная лодка, у нас должно быть в два раза больше и т. д., хотя печальный опыт Второй мировой войны уже наглядно показал, что это обстоятельство никак не гарантирует успеха в вооруженной борьбе. Игнорируя колоссальные возможности и катастрофические последствия применения ядерного оружия, советские стратеги и политики упорно продолжали сравнивать количество ракет «у нас» и «у них».

Эта привычка приобрела характер навязчивой идеи. Даже в конце 90-х годов Михаил Первое в своей книге «Межконтинентальные баллистические ракеты СССР и России» продолжал сокрушаться:

«В конце шестидесятых СССР имел на вооружении около тысячи МБР. Помимо этого, значительное количество ядерных боезарядов несли дежурство на подводных лодках и стратегических бомбардировщиках. И все же стратегические ядерные арсеналы Соединенных Штатов превышали наши!»

Ослепленное идеей ракетно-ядерного превосходства над Америкой, советское руководство предпринимало беспрецедентные усилия для его достижения. Если американцы, развернув к 1968 году 1054 шахтные пусковые установки МБР в дальнейшем занимались лишь модернизацией установленных в них ракет, прекратив количественное наращивание имеющейся группировки, то Страна Советов остановиться уже не могла.

В 1968 году 1054 американским ракетам противостояли 1010 советских МБР.(помимо них, имелись еще 656 ракет средней дальности Р-12 и Р-14). Через два года в составе РВСН насчитывалась уже 1421 шахтная пусковая установка МБР, а в 1972 году их число достигло 1526 единиц. У американцев по-прежнему имелось 1054 МБР.

Советский ракетный маховик набрал такие обороты, что грозил экономической катастрофой. Подобные темпы ракетного строительства требовали громадных затрат, и материальных, и людских: сотни тысяч рабочих собирали ракеты на заводах, носивших вполне мирное название (типа «Южный машиностроительный завод» в Днепропетровске, официально производивший тракторы ЮМЗ для сельского хозяйства), еще большее количество строителей, гражданских и военных, день и ночь трудилось на строительстве ракетных шахт, подземных командных пунктов, дорог, военных городков и т. п.

Девять министерств работали на РВСН, причем денег на ракеты никто не считал — укрепление обороноспособности страны было делом святым. Понятие разумной достаточности вообще отсутствовало в лексиконе вождей и генералов, предпочитавших другой принцип: «кашу маслом не испортишь» (вариант — «нам много — не мало!»).

Но не только межконтинентальные баллистические ракеты наземного базирования крепили обороноспособность СССР. В стратегическую триаду, помимо них, входили также атомные ракетные подводные лодки (с баллистическими ракетами на борту) и тяжелые бомбардировщики. Последние, со времен незабвенного Никиты Сергеевича Хрущева, любовью военно-политического руководства не пользовались, но на всякий случай сохранялись в советском арсенале.

Конец 1950 —начало 1960 годов ознаменовался для советского ВМФ вступлением в строй серийных атомных подводных лодок первого поколения. Все они были весьма далеки от совершенства (особенно много хлопот морякам доставляли атомные реакторы), но имели грандиозные перспективы в будущем. Требовалось только правильно определить основные направления развития их конструкции и вооружения, чтобы окончательно не отстать от вероятного противника.

А такое отставание было видно невооруженным глазом, особенно в области строительства атомных подводных ракетоносцев стратегического назначения. Советское руководство потом официально признало этот печальный факт, подписав в 1979 году «Согласованное заявление» к Договору об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-2). Там сказано:

«Современными баллистическими ракетами подводных лодок считаются: для Союза Советских Социалистических Республик — ракеты того типа, которые установлены на атомных подводных лодках, введенных в боевой состав после 1965 года; для Соединенных Штатов Америки — ракеты, установленные на всех атомных подводных лодках».

Даже американцы сделали широкий жест и согласились вывести за рамки соглашения об ограничении стратегических вооружений первые советские подводные ракетоносцы, хорошо понимая, что никакой угрозы США из-за своей безнадежной отсталости они не представляют.

Требовался качественный и количественный рывок в подводном кораблестроении, который позволил бы не только догнать, но и по возможности перегнать противника. От судостроительной промышленности требовали создать подводный атомный ракетоносец, не уступающий по своим качествам американским типа «Джордж Вашингтон» или «Лафайетт». Средств на это не жалели.

Конструкторы, имевшие к тому времени опыт проектирования и строительства атомных ракетных подводных лодок проекта 658 (тип «Кит»), представляли всю сложность поставленной перед ними задачи. Их первенец не имел никаких резервов для модернизации, поэтому новый корабль пришлось разрабатывать, по сути дела, с нуля.

Использовавшиеся на первых дизельных и атомных ракетных лодках баллистические ракеты тоже устарели. Нужна была совершенно; новая, сравнимая по основным характеристикам с американским «Поларисом», ракета с подводным стартом.

Поэтому в апреле 1962 года (напомню — американские лодки с ракетами «Поларис» уже два года несли боевое дежурства в глубинах Мирового океана, держа на прицеле советские города) Совет Министров СССР специальным постановлением поручил создания новой баллистической ракеты для подводных лодок конструкторскому бюро В.П. Макеева (1924–1985), уже имевшему некоторый опыт работ в данном направлении.

БРПЛ Р-27.

Перспективная баллистическая ракета Р-27 комплекса Д-5 разрабатывалась в двух вариантах: для стрельбы по наземным целям и с пассивной радиолокационной головкой самонаведения для поражения авианосцев. Ее особенностью стала заводская заправка топливом с последующей ампулизацией, что обещало увеличить сроки хранения ракет на подводных лодках и значительно улучшить их эксплуатационные характеристики.

Ракета была жидкостной — советским конструкторам еще долго не удавалось создать ракетный двигатель на твердом топливе (все американские баллистические ракеты подводных лодок, начиная с «Поларис А-1», были твердотопливными) — и имела дальность полета до 2400 км. Круговое вероятное отклонение боеголовки составляло полутора километра, но недостаточную точность компенсировала мощность ядерного заряда.

Параллельно с разработкой ракеты шло проектирование носителя — атомного ракетного подводного крейсера стратегического назначения (РПКСН) проекта 667 (тип «Навага»). Первоначально его планировали вооружить ракетами Р-21, но, учитывая их низкие характеристики и скорое появление новой ракеты Р-27 в 1962 году проект переработали, после чего он получил новое обозначение — 667А.