Граф Раймонд VI, ни слова не сказав, удалился — багровый от ярости, ни с кем не простившись, потрясая свитком пергамента, на котором был написан приговор — и, пришпорив коня, поскакал в свой славный гасконский край. Во всех городах, куда бы он ни приезжал в Муассаке, в Ажане, в Монтобане, он в бешенстве показывал всем из своих рук приговор папы, а потом заставлял своего герольда читать его во всеуслышание:

Повсюду чтение этой грамоты приводило слушателей в смятение. «Уж не считают ли нас рабами? — говорили в Окситании. — Лучше подохнуть от голода на дне каменного мешка!» Славные горожане Муассака и жители Ажене поклялись, что по реке убегут в Бордо, если им захотят навязать французского правителя с севера. «Если вы захотите нас увести, — говорили они своему доброму графу Раймонду, — мы отправимся в изгнание вместе с вами».

5. КАБАРЕ И ЛАВОР

(март — май 1211 г.)

Когда морозы утихли и душистый пасхальный ветер напоил благоуханием поля Гаскони, в марте месяце 1211 года умы вновь охватило волнение. Священники возобновили свои проповеди против катаров, стараясь вернуть в Лангедок «праведную веру» Церкви. Бароны снова принялись чистить оружие, и в Каркассон вошло большое войско крестоносцев, которых привели Робер де Куртене, Гийом де Немур (он был певчим в Париже), граф Оссерр и другие знатные сеньоры из северной Франции, а также, что может показаться неожиданным, из Гаскони: среди этих сеньоров, давным-давно покинувших свои замки из страха перед крестоносцами, были Пьер де Мир и Пьер де Сен-Мишель. Монфор встретил их радостно — после тяжелой осады Терма ему нужны были свежие войска для того, чтобы взять Кабаре, замок, в котором нашли убежище многие рыцари из Каркассонне, покинувшие собственные замки из страха перед крестоносцами с севера, которым, казалось, неизменно сопутствовала удача. В частности, два названных выше сеньора перед тем, как уйти на север, в течение нескольких недель укрывались в Кабаре.

«Благородный граф» устроил совет, на который пригласил новоприбывших рыцарей и сопровождавших их офицеров, и быстро организовал поход против сеньора Пьера-Роже де Кабаре. Последний, когда ему стало об этом известно, испугался, и особенно его тревожило то, что рядом с Монфором были два его прежних рыцаря: ведь они знали все тайные тропы, ведущие к замку, знали и то, какими довольно незначительными силами он располагает, и еще многое другое, что ставило его в невыгодное положение. А потому он заключил с графом соглашение, по условиям которого отдавал ему Кабаре без сопротивления и освобождал одного из рыцарей Монфора, взятого в плен во время сражения за несколько месяцев до того, некоего Бушара де Марли — в обмен на другие достойные его земли, какие Монфор обещал ему даровать. Освобождение рыцаря совершилось с чисто гасконским блеском и заслуживает того, чтобы рассказать о нем подробно, поскольку являет собой один из многочисленных примеров рыцарских нравов того времени.

Сеньор Пьер-Роже пришел к Бушару де Марли в камеру, где его держали в цепях. «Вы доблестный, справедливый и мудрый рыцарь, — сказал он, — я знаю, что вы — человек чести, и я хочу поступить с вами так, как подсказывает мне сердце. Не все ли равно, что об этом скажут; вы свободны, рыцарь».

Бушар неверно истолковал его слова: он подумал, будто Пьер-Роже хочет его купить, собирается ему доверить некую военную тайну, и отказался от дарованной ему свободы. «Я никогда никого за все свое рыцарское существование не предавал, — ответил он сеньору Кабаре».

«Вы не поняли меня, рыцарь: я отдаю вам мой замок и, если вы согласитесь меня принять, стану вашим вассалом». Сказав это, Кабаре позвал кузнеца и велел разбить цепи, которыми Бушар де Марли был прикован к стене своей камеры, затем проводил рыцаря в донжон, где его ждала горячая ванна, подарил ему новую рыцарскую одежду, лучшего парадного коня, какой был в его владениях, отдал ему в услужение троих бойких пажей, сам проводил недавнего пленника до порога замка и простился с ним, снова повторив, что отныне считает себя его вассалом. Перед тем как вскочить в седло великолепного коня и взяться за поданные ему вожжи, Бушар де Марли сказал напоследок: «Знайте, Пьер-Роже, вы при любых обстоятельствах можете рассчитывать на мою полную и безраздельную дружбу. В моем присутствии никто не посмеет дурно о вас отзываться, даю вам клятву».

И Пьер-Роже улыбнулся, поскольку знал, что Бушар де Марли был честным человеком. Затем последний стремительно поскакал к своим, то есть к Монфору и французским баронам, двигавшимся к Кабаре. Все шумно бросились ему навстречу, принялись обнимать его и целовать. Симон, трезво мысливший и прочно стоявший на земле, поинтересовался, чего потребовал Пьер-Роже в обмен на его свободу.

«Ничего, мессир, ровным счетом ничего, — ответил Бушар де Марли. — Он отдал мне свои земли и свою крепость и объявил себя моим вассалом, а я пообещал ему, где бы он ни находился, мою помощь и поддержку. Благородный граф, надо дать ему новое владение, которое было бы его достойно».

«Мы позаботимся об этом в свое время, а пока сегодня вечером отпразднуем твое освобождение».

В ту ночь, если верить автору «Песни о крестовом походе», в Каркассоне крестоносцы пировали и во хмелю были радостны; затем, когда настал день, даже на час не прикорнув, крестоносцы во главе с Монфором, развернув знамена, весело направились к Кабаре. Пьер-Роже широко распахнул перед ними ворота своей крепости, и вот уже все собрались в самом большом зале замка. Бушар де Марли рассказал рыцарям и воинам об условиях соглашения, заключенного между «благородным графом» и сеньором Кабаре. Затем на всех башнях цитадели подняли флаги Монфора, чтобы все знали: крепость сдалась, — после чего, не теряя времени даром, граф и его крестоносцы направились к Лавору, большому укрепленному городу на левом берегу Агу, приблизительно на полпути между Кастром и Монтобаном, в нескольких лье от Тулузы. Город принадлежал вдове по имени Гирода де Лавор. Автор «Альбигойской истории» называет ее «отъявленной еретичкой». Эта дама обратилась за помощью в обороне города к брату, Эмери де Лавору, который прежде состоял в армии крестоносцев, но без колебаний предал Монфора ради того, чтобы устремиться на помощь сестре.