⁂

Инга дошла до квартиры. Дверь была закрыта только на нижний замок. «Опять мама заезжала что-то взять, значит, будет совсем поздно, – поняла она. – Сейчас скачаю фильмец и завалюсь смотреть».

В кухне горел свет.

– Мам? – изумилась Инга.

– И где ты была? – спросила мама.

Голос у мамы был странный, но само мамино присутствие дома в семь вечера изумило Ингу гораздо больше.

– Я ж тебе звонила, – сказала Инга, – папа, как всегда…

За маминой спиной появился еще один силуэт.

– Ты же знаешь, он… необязательный…

Инга по инерции долепетала реплику и затихла.

Дело было плохо.

– Мы тебя два часа ищем. Все больницы обзвонили. Где ты была? – спросил папа.

Мама всхлипнула. Папа аккуратно положил руку на мамино плечо.

– Да что случилось-то? – с трудом выговорила Инга.

– Я тебе говорил, все обойдется, – ласково сказал папа маме, – не было школьниц среди пострадавших.

– К-каких пострадавших? – еле выдавила из себя Инга.

Она не могла оторвать взгляда от папиной руки на мамином плече.

– В молле потолок обвалился как раз над фуд-кортом. Я испугалась, что ты там, в пиццерии. А у тебя был отключен телефон. Я позвонила папе и узнала, что…

Инга не стала дослушивать, она побежала к себе в комнату, рухнула на кровать и попыталась рыдать. Ингин мозг отказывался работать в условиях невозможной реальности.

Родители же, вместо того чтобы кинуться утешать бедную девочку, спокойно засели на кухне. Они о чем-то говорили, но Инга ничего не слышала.

«Ладно, – подумала она, – сейчас папа уйдет, и я что-нибудь придумаю. И все будет как раньше».

Инга включила ноут, чтобы посмотреть сериал, выяснила, что мама отрубила роутер. На мобильном интернете долго не проживешь. А папа все не уходил. А время шло. С кухни запахло вкусным. Инга захотела в туалет. Потом пить.

И наконец через два часа, стараясь держаться непринужденно, она вышла из комнаты.

На выходе из туалета ее ждали. Сопроводили в кухню. И как-то очень по-доброму объяснили, что халява закончилась. Что начиная с сегодняшнего дня родители всегда будут заодно и никакие манипуляции не пройдут.

Вайфай запаролен.

Жесткий контроль всех перемещений.

Инга слушала все это как в тумане. В одной кухне папа и мама. И говорят так слаженно, как будто репетировали. И не орет никто. И вообще непонятно, как с этим жить дальше.

⁂

Два дня прошли в аду. Подружки пытались раскрутить ее то на пиццерию, то на кино, Инга отговаривалась стандартным «Не хочу». А потом противная Катька догадалась:

– Что, папа с мамой больше денег не дают?

Вроде доброжелательно сказала, даже предложила одолжить, но Инга сразу поняла, к чему Катя клонит.

– Да все у меня в порядке! Просто настроения нет! – И вдохновение подбросило причину: – Я со своим парнем поругалась!

Это привлекло внимание, Инга вошла в раж, рассказывая все новые подробности душевной драмы.

И перестаралась.

Когда дошла до места, где ее виртуальный бойфренд выложил фотку с порезанными венами, подружки взмолились:

– Покажи!

Инга прикусила язык.

– Ну… – сказала она после томительной паузы, – нет… Это… слишком личное.

– Понятно, – протянула Алиса, и к Инге потеряли всякий интерес.

Стало очевидно, что пора брать свою судьбу в свои руки.

⁂

– Папочка, – сказала Инга в трубку елейным голоском, – я соскучилась. Можно я к тебе приеду?

– Секунду, – ответил папа, – я сейчас перезвоню.

Но перезвонила мама.

– У отца можешь пробыть до семи, – сообщила она без предисловий. – А потом сразу домой, делать уроки.

Инга проглотила и эту демонстрацию тотального контроля.

У нее был план.

Приехать к папе. Пожаловаться на голод. Попробовать очередной папин салатик или десерт, который он изобретает для своего ресторана. Рассорить родителей навсегда.

Вплоть до последнего пункта все шло как по маслу. Инге даже не пришлось изображать восторг от папиного чизкейка – у него действительно получился шедевр.

– М-м-м, – закатила глаза любящая дочь, – а как назовешь?

– Анастасия, – ответил папа.

Инга закашлялась. То, что отец решил назвать блюдо именем ее мамы, было очень плохим знаком. Но, пока кашляла, сообразила, как перевести разговор на нужную тему.

– Пап, – сказала Инга невинно, – а ты почему нас бросил?

Теперь уже отец чуть не поперхнулся.

– Мы ведь уже говорили на эту тему! – изумился он. – Я вас не бросал. Я вообще не знал, что ты родилась, пока тебе восемь не исполнилось!

– Да? – задумчиво покачала головой Инга. – Ну, значит, я маму неправильно поняла.

– А что она тебе сказала? – насторожился отец.

– Да нет, ничего… А можно мне еще чизкейка?

Теперь главное было – не перегнуть палку. До без пяти семь Инга весело болтала, расспрашивала у папы, какие у него шансы на ежегодном кулинарном шоу, дурачилась, громко смеялась над папиными шуточками.

И только перед самым уходом спросила:

– А ты точно мой папа?

Вместо ответа отец улыбнулся и потащил ее к зеркалу.

– Ну-ка, – потребовал, – улыбочку!

И подло пощекотал.

Да, ямочки у них были фамильные. И еще, пожалуй, глаза.

Но Инга не собиралась так быстро сдаваться.

– А мама мне говорила, – сказала она, – что не уверена, что мой отец именно ты.

– Да ладно, – отмахнулся Сергей.

Но еле заметно нахмурился. Инга приободрилась.

– Правда-правда, – пропела Инга, – она так говорила много раз. И что она жалеет, что меня именно с тобой познакомила.

Сергей перестал улыбаться, уставился в стенку.

Инга внутренне возликовала. Все, теперь родители опять разругаются, и можно будет жить как раньше! Но папа среагировал неадекватно.

– Такие вещи нужно выяснять глаза в глаза, – сказал он, – поехали!

⁂

Дома опять пришлось истерить, потому что другого способа пережить этот кошмар Инга придумать не смогла.

Она опять хлопнула дверью, опять закрылась у себя, а родители опять уселись разговаривать на кухне.

Инга слышала, как они смеялись. Слышала, как кипел чайник, как звякала посуда. Инга чувствовала себя преданной. Одинокой. Всеми забытой. Несчастной. Она решила, что не выйдет из комнаты до тех пор, пока отец не уйдет из их квартиры. И не дождалась. Заснула.