А я, великий царь Табарна, уничтожил… город Хахха, и я предал его огню, и дым от него поднялся к небесному богу Грозы… А царя города Хахха я впряг, как упряжных быков, в колесницу» (пер.В.В.Иванова).

В этих словах сквозит надменность захватчика, но именно так начиналось становление великой Хеттской империи. Немецкий историк Иоганн Леман сравнивает этот поход по его трудности с походом Александра Македонского в Индию.

Однако не все спокойно было в Хаттусе. Пока царь был вдали от столицы, здесь началась борьба за власть. И подняли мятеж не покоренные народы, а «его братья, его родственники, люди его рода». Казалось, все его родные обратились против него, пытаясь отнять власть. Он уже отрекся от двух своих сыновей, пытавшихся свергнуть его. Теперь же, вернувшись на родину, он еще острее почувствовал, как он одинок. Самое же страшное, что у него не осталось сил на борьбу— он заболел.

«Слушайте! Я занедужил», — с такими словами царь Хаттусили I обратился к своим воинам, словно надеясь, что они подадут ему совет. Волнение охватило царя, ибо теперь, увидев, как его предают самые близкие люди, он выбирал себе наследника не по крови, а по духу.

«Я, царь, позвал своего сына, я на него уже сердился, и я его держал вблизи от себя и постоянно за ним следил. Он оказался недостойным! Он не плакал во время моей болезни, не выказывал сочувствия. Холодный он и неласковый!..

Слову царя он не внял, а тому слову, которое от матери его — змеи исходит, он внял. И братья и сестры ему все время нашептывали враждебные слова: их слова он и слушал! Я же, царь, прослышал об этом. На вражду я отвечаю враждой!

Довольно! Он мне не сын!.. Я всегда его отличал на благо ему. Он же к наказам царя не отнесся сочувственно. Разве тогда может он проявить доброжелательность к городу Хаттусе и думать о его благе?» (пер.В.В.Иванова).

Вместо недостойного сына он назначает своим преемником внука— Мурсили. «Смотрите же! Мурсили— мой сын. Признайте его своим царем! Посадите его на престол! Ему много богом в сердце вложено. Только льва божество может поставить на львиное место…

И ты, Мурсили, не должен ни быть нерадивым, ни медлить! А если ты будешь нерадивым, то зло может снова прийти, как прежде. Да будет так!… Слова свои я дал тебе и эту таблицу пусть тебе читают из месяца в месяц. Так запечатлей в сердце своем мои слова и мою мудрость и милостиво управляй моими подданными и моими сановниками… Что в сердце твоем, мой сын, то и делай».

Оканчивается завещание словами, обращенными к жене: «Обмой мой труп, как это положено. Прижми меня к своей груди и, прижав к груди, похорони меня в земле».

Немецкая исследовательница Маргарита Римшнайдер писала о «Завещании» Хаттусили: «Даже если бы мы не располагали ни одним литературным произведением, написанным на хеттском языке, кроме этого шедевра, все равно мы не могли бы не признать наличия у хеттов серьезной литературной традиции. Сами особенности «Завещания»— его изысканная композиция, отточенный язык, непринужденный диалог, меткие, безыскусные сравнения и неожиданный юмор — требуют определенных писательских навыков, предполагают мастерство и опыт. Если уж хеттские цари могли создавать такие произведения, то как же писали их поэты?!»

С горечью царь вспоминал: «Посмотрите на сына моего Хуццияса! Я, царь, назначил его хозяином города Тапассанда. Жители же этого города стали его привлекать на свою сторону, проявляя свою злонамеренность. Со мной же они стали враждовать, а ему говорили так: «Восстань против власти своего отца!»… Я, царь, сместил Хуццияса».

Даже собственная дочь восстала на Хаттусили. «Дочь моя обесчестила мою голову и имя мое… Слова отца она отбросила и кровь сыновей Хатти она пила… Но боги дочь мою отдали мне в руки… И я у дочери в наказание отнял все ее имущество… Теперь же из города ее отправили вниз (из Хаттусы, стоявшей на скале, ее отправили жить на равнину. — Авт.). Если же в город Хаттусу она придет, то в нем во второй раз она мятеж посеет. Вне города в деревне ей дом построен. И пусть она ест и пьет».

Рассказ Хаттусили напоминает, скорее, греческую или даже шекспировскую драму. «И брат во вражде убивал брата, а друг убивал друга. Сыновья города Хатти умирали». Мир расшатался, и трещина пролегла по семье несчастного, больного царя и по его сердцу. Он лишился сыновей. Он пожалел и простил дочь, «но она меня не назвала отцом, и я ее не называю дочерью своей».

В последней речи, обращенной к Мурсили, умирающий царь просит его и впредь придерживаться старинной традиции: «Если ты увидишь чей-либо проступок или если кто-нибудь перед божеством провинится, или если кто-нибудь какое-нибудь слово скажет, то в каждом случае ты спрашивай собрание. И речь да будет обращена каждый раз к собранию».

Под этим «собранием» подразумевалось собрание воинов — свободных людей, способных носить оружие. Оно напоминало, например, германский тинг, выбиравший вождя. У германских племен без согласия собрания вождь не мог назначить себе преемника. Не случайно царь Хаттусили вспомнил о верных воинах, когда изменниками оказались все близкие ему люди. Мы еще поговорим об этом органе власти, скреплявшем единство Хеттской державы.

В указе Телепину, содержащем краткий обзор истории хеттов, о Мурсили I сказано то же, что о других хеттских царях: «Когда в Хаттусе правил Мурсили, царь, при нем были дружны его сыновья, его братья, его родственники, люди его рода и его войск. Вражескую страну он побеждал своей могучей рукой. Он оставлял ее беспомощной». Подобные фразы можно заучивать наизусть; Телепину не меняет их, кто бы ни правил в Хеттской державе. Подлинно интересные факты изложены всего в паре строк: «Потом он отправился в Хальпу. Он уничтожил Хальпу, а пленников и богатства Хальпы забрал в Хаттусу».

Глиняный кувшин, высота — 29,8 см. Около 1700 г. до н.э.

Хальпа, как и другие сирийские города, недавно покоренные Хаттусили I, восстали после его смерти. Молодой хеттский царь Мурсили I — ему не исполнилось и двадцати пяти лет! — вновь покорил эти города (итальянский археолог Паоло Маттиэ предположил, что именно во время этого похода была окончательно разрушена Эбла). Затем Мурсили направился в долину Евфрата. Он вел эту войну, как ведут многие войны — по экономическим соображениям. Город Хальпа был важнейшим торговым центром в Северной Сирии. После прекращения деятельности ассирийских купцов олово в страну хеттов поставляли в основном через Хальпу. Теперь Мурсили решил взять сирийские торговые пути под свой контроль.

Впрочем, возможно, этот поход был не поступком дальновидного политика, а лишь местью разгневанного юнца. В одном из позднейших документов говорится, что Мурсили, направившись в Хальпу, хотел «отомстить за кровь своего отца». Быть может, Хаттусили «занедужил», потому что заболел под стенами Хальпы или был тяжело ранен во время похода в Сирию. Мы можем лишь строить догадки. В любом случае итог несомненен. Правитель скромного царства, лежавшего на севере Малой Азии, сумел покорить обширные земли вдалеке от Хаттусы.