— Не сказал бы. Бегом я не занимался. — Пожал плечами в ответ, все еще не соображая, куда он клонит.

— Я бежал почти пятьдесят километров в час, а спортсмены могут бежать, на пределе, тридцать пять километров в час. И бежали мы не сто метров, а гораздо больше. Улавливаешь мысль?

— Кажется да. — Ответил, пребывая в полнейшем шоке.

— Мало того, ты еще и обогнал меня. — Ухмыльнулся он. — Что ж, поздравляю. Меня, кстати, Миша зовут, но в ордене все привыкли величать Догом.

Он протянул мне руку в знак знакомства, я пожал в ответ машинально, так как мою голову занимали совершенного другого рода мысли. Я бежал так быстро? Действительно, ведь я еще и маневрировал между деревьев. Видел куда бегу. С ума сойти. Даже не знаю, что меня больше поразило, тот факт, что сидящий радом со мной человек превращается в собаку, или то, что я могу бегать со скоростью животного. Я издал звук, похожий на смех. Скорее какой-то нервный смешок. Потом посмотрел на Машу и засмеялся в полную силу. Он улыбнулся в ответ и завел автомобиль. А я продолжал хохотать, не веря в произошедшее. Фантастика! Потом задрал штанину и посмотрел на татуировку. Она и впрямь выросла. Закрывала всю икру, хотя я кроме быстрого бега, ничему так и не научился. Она растет даже не смотря, на мои мизерные освоения силой. Дог проследил за мои взглядом.

— Да уж, не хило ее разнесло. — Прокомментировал он.

— Не понимаю только, почему? Мне сказали, она растет, когда открываешь в себе силы. А она у меня изначально была не маленькой.

— В тебе слишком много силы. Если честно, это даже пугает. Перемены в теле будут нешуточные. Обладатели одной стихи иногда с трудом справляются с изменениями, а тут… — Он мотнул головой, сомневаясь, что мне такое по силам.

— Значит, стоит готовиться к худшему. — Не радостно проговорил я, поправляя штанину.

Потом подумав, спросил.

— Так это ты и Ворон были в тот вечер с Эмилией недалеко от моего дома?

Он кивнул, поворачивая руль вправо.

— У меня нюх и слух, как у собаки. Мы втроем обладаем силой духа. Превращаемся в животных, мысли читаем. Да и тебя не сложно было найти.

Я понимающе кивнул. Мне уже говорили, что я как открытая книга. Это обидно.

— А можно как-то, ну не знаю, обезопасить себя? — я показал пальцем на голову.

— Конечно. В нашем деле, это жизненно необходимо. Только для начала надо освоить силу духа. Будешь дома, проанализируй, как ты смог открыть в себе силу воздуха.

— Это была сила воздуха?

— Возможно. Сила духа работает немного иначе. Слух и обоняние в облике человека мне подвластно, а вот бегать со скоростью дога, я, например, не могу. Хотя это вполне реально, если очень долго тренироваться. Ну или, если обладаешь такой неограниченной силой, как ты. — Он остановил машину, потому что мы снова подъехали к пробке, только теперь все стояли обратно.

Немного подумав, я спросил.

— Кому достается эта метка? — дернул я ногой.

— Обладатели, выбранные Богом. — Пожал он плечами. — Страдавшие, но оставшиеся людьми. Показавшие себя с лучшей стороны.

У Эмилии на этот счет другие взгляды. Опять подумал я о ней.

— Но ведь таких людей много.

— Так и нас не мало. — Улыбнулся он в ответ.

— Но ведь, всего девять.

— Это те, кто может бороться и знает о своей силе. Каждый узнает по мере…необходимости. — Как-то неопределенно ответил Миша. — Так в чем твоя трагедия?

— Что? — не понял я.

— В жизни. Что с тобой произошло?

Я не торопился рассказывать о родителях и братьях. Будто боялся сохранить то сокровенное, что осталось в моей памяти.

— А разве ты не знаешь? Ты и все остальные? — вдруг осенило меня.

Он отрицательно мотнул головой.

— Как не странно, но это спрятано от нас. Да мы и не залазим так далеко. Об этом может быть известно только священнику. Он у нас особенный. — Улыбнулся Миша.

— В каком смысле?

— Потом узнаешь. — Махнул он рукой.

— В целом, рассказывать то и нечего. — Прокашлявшись, проговорил я. — Мне было десять, когда родителей не стало. После их смерти заботились братья. У них в жизни тоже не все гладко сложилось. Не у всех. Я был самым младшим. Олег умер, заразившись венерическим заболеванием. Денис убежал из дома и до сих пор я не знаю, где он и что с ним. Старший Виталий, пережил это лучше, чем я, думаю за счет возраста. И все же, я понимаю, как тяжело ему было с нами. Сколько он мучился из-за нас. Даже представлять не хочу. И я рад, что сейчас у него есть своя семья, которая поддерживает его.

Хоть так скупо и сухо, а ком в горле все равно образовался. Особенно вспомнив Олега. Не могу до сих пор спокойно вспоминать об этих днях. Миша не расспрашивал о подробностях, за что я был ему благодарен. Рассказав пусть и так мало, но стало немного лучше. Мы тронулись с места, наконец пробка немного поредела, а он рассказал про себя, пока мы ехали к церкви.

Счастливого детства, да и вообще детства, у него не было вовсе. До трех лет, за ним ухаживала тетя. Хотя «ухаживала» — это слишком громко сказано. Большую часть времени, он проводил в больнице, так как тетя не обращала должного внимания на здоровье малыша. Его отец сидел в тюрьме за растление малолетних, а мать была законченной алкоголичкой, оттого его и посадили тете на шею. Ребенок был для нее обузой, поэтому она старалась как можно меньше времени проводить с ним. Когда же он уже дорос до детского сада, его поместили в группу для отсталых детей, где родители забирали детей лишь на выходные. Что-то вроде интерната. Мишу забирала соседка, потому что тетя забывала про него, занятая собой и своей карьерой актрисы, которая так и не состоялась. Когда Миша учился в школе, ее и еще трех женщин нашли в заброшенной квартире истерзанными и бездыханными. Следствие прекратилось практически сразу, как только началось. В