Я проспала как убитая до 8 часов. Потом встала, приняла ванну и вымыла голову. Все воскресенье мы провели в постели. Я обнаружила, что вокруг правого глаза у меня багровый фингал. Парень в аптеке сказал, что опухоль спадет через сутки, но, по-моему, он проявил излишний оптимизм.

* * *

Однажды вечером, сильно набравшись, мы затеяли argument[102] на первом этаже ресторана «Кастель», там, где собиралась «престижная» публика. Серж до того меня разозлил, а соседи так подзуживали, что в какой-то момент я сунула ладонь под кусок кремового торта и запустила им Сержу в лицо. И я не промахнулась! Он не стал комично размахивать руками, как делают персонажи мультиков, чтобы счистить с глаз налипший крем, а просто направился к выходу, и девушка, стоявшая в дверях, его пропустила. Я была в ужасе от того, что натворила, и бросилась за ним. Он повернул направо, на бульвар Сен-Жермен. На ходу у него с лица падали куски торта. Я следовала за ним на безопасном расстоянии и видела, что он пошел по улице Сен-Пер. Тут я поняла, что должна предпринять нечто исключительное, пока он не повернул налево, на улицу Вернёй. Я побежала вперед, обогнала его, добежала до набережной и спустилась по ступенькам к Сене. Я надеялась заинтриговать Сержа, но главное, надеялась, что он меня простит. Позже он рассказал мне, что я спряталась за небольшим деревцем и подождала несколько секунд, чтобы убедиться, что он тоже спускается, а потом бросилась в Сену. Меня подхватило течением, и я молотила руками и ногами, как обезумевшее животное. Серж начал снимать с руки часы, в которых не было водозащитного стекла, собираясь меня спасать, но меня уже выловили пожарные, находившиеся неподалеку. Выбравшись из воды, я убедилась, что надпись на этикетке моей блузки от Сен-Лорана – «Только сухая чистка» – полностью соответствовала действительности: блузка села до размеров детской распашонки. На улицу Вернёй мы с Сержем шли под руку. Мы простили друг друга.

* * *

Да, теперь я его люблю. Люблю его волосы, его руки, его тепло. Я хочу обнять его и не разжимать объятий, пока от любви к нему у меня из глаз не хлынут слезы, настолько он прекрасен. Из-за того что я принимаю снотворное, в голове у меня стоит легкий туман, но я не могу думать ни о чем другом, кроме Сержа – блистательного Сержа. Я хочу выйти за него замуж и быть с ним всю жизнь, до самой смерти. Мне не нужен никто, кроме него. Говорят, что на смертном одре женщина произносит имя единственного мужчины, которого любила всем сердцем. Имя Джона полностью стерто, вычеркнуто, вытеснено невероятной силой и полнотой моей любви к Сержу. Не представляю себе, как можно любить иначе. Для меня это идеал любви. Я молю Бога, чтобы и он любил меня так же.

Сегодня воскресенье. Завтра после операции смогу наверстать упущенное и записать в дневник о том, что произошло. Пока что все, что я вижу, – это мама и папа, Эндрю и Линда, их доброта и бесконечная любовь, которую я к ним испытываю.

Я хочу ради Сержа обратиться в иудаизм. Я на все готова, чтобы доказать ему свою любовь, доказать, что я буду всегда ему верна. Господи! Разве это имеет значение – какому Богу молиться? Не думаю, что Бог осудит меня за то, что я хочу, чтобы это длилось вечно. Клясться в верности сегодня – этого слишком мало. Я хочу отдать ему себя навсегда.

My darling little Kate[103]… Как мне ее не хватает, моей крохи. Что бы я без нее делала? Она – часть меня, но самая красивая, самая чистая, самая добрая часть. Не знаю, из какой именно части меня она вышла, но она во всем лучше меня, она – отдельная личность, и я уже горжусь ею, горжусь ее независимостью и ее красотой, потому что она добрая и нежная, и такой я ее люблю.

Диск занял 69-е место в рейтинге Billboard. Он вышел перед Рождеством и сразу попал на 89-е место, но вскоре поднялся еще на 20 позиций. Мы оба страшно возбуждены. В пятницу мы не работаем, летим рейсом «Эр-Франс» Париж – Чикаго. Собираемся в спешке.

Сегодня папа привез меня в больницу. Он просто прелесть, такой добрый и смелый. Я убедилась, до какой степени мама любит Кейт. Она сказала мне, что я могу оставить с ними Кейт на сколько угодно времени. Я так счастлива, что Кейт доставляет радость маме и всем остальным. Эндрю нарисовал ужасную и очень смешную cartoon[104] на тему аборта, чтобы меня развлечь. Он такой остроумный. Линда выглядела сногсшибательно – в платье, сшитом своими руками, потрясающе оригинальном, в стиле, близком к прерафаэлитам[105].

Больше не могу писать. Мой милый Манки снова со мной[106]. На шее у меня цепочка с сердечком, подаренная папой; на пальце и на запястье – кольцо и браслет, подаренные Сержем. Как мне его сейчас не хватает! Просто чтобы поговорить. Дотронуться до него. Поцеловать его.

* * *

Золотой медальон в форме сердечка папа подарил мне в Венеции, когда мне было 15 лет. Когда я рожала Кейт, я так его искусала, что он стал плоским. Я никогда его не снимала. Серж дал мне ключ – точно такой же был у него, это видно на некоторых снимках. Это был ключ от его секретного чемоданчика, в котором хранились эротические фотографии. Позже он расплавил оба ключа и отдал отлить из них звезду Давида. В одной лавчонке на улице Сент-Оноре, которая торговала подержанными русскими драгоценностями, я купила для него небольшой бриллиантик в подвеску на шею и пару сапфиров для браслетов. Однажды в новогоднюю ночь Серж в три часа ночи вернулся домой в слезах. С ним был Эндрю. «У меня украли все драгоценности!» – пожаловался он. На самом деле они с Эндрю сели в машину к каким-то подозрительным типам. Один из них начал его обнимать и целовать, и Серж думал, что тот в него влюбился, но, когда он выбрался из машины, оказалось, что его полностью обчистили. Такси уехало, теряя по пути фальшивые номера. Серж, рыдая, попросил меня позвонить в полицию, что я и сделала, но там мне ответили: «Месье Генсбур должен быть разборчивее в знакомствах!» Впоследствии я подарила ему сердечко из сапфира, а он мне – бриллиантовое сердечко в викторианском стиле, совершенно не flash[107], и я носила его не снимая рядом с папиным, но годы спустя, играя служанку в пьесе Хоровица «Где-то в этой жизни», я его сняла и не запомнила, куда положила. Ночью в театре случился пожар, в котором погиб наш кот, наш настоящий партнер; мой бриллиант тоже пропал. Пришлось признаться Сержу, что я потеряла его подарок. На каждое Рождество он дарил мне по кольцу – то с сапфиром, то с бриллиантом, то с изумрудом, – но я не любила их носить, потому что у меня некрасивые пальцы, и кольца смотрелись на них как на сосисках. Тогда Серж забрал их назад, как и часы «Дали» от Картье, потому что меня угораздило их разбить практически сразу, когда он преподнес мне их в ресторане «Тур д‘Аржан». Это выглядело очень романтично, но стрелки чуть не отвалились, а заодно чуть не разлетелся на осколки стакан. Тогда Серж собрал все мои кольца, добавил к ним несколько бриллиантов из часов и заказал сделать из них браслет. Четыре года назад, когда я думала, что умираю, я подарила этот браслет Шарлотте. Кроме того, Серж подарил мне браслет с сапфирами. Он бросил его мне на стол – мы сидели в ресторане «Распутин» – на глазах у Бамбу и сказал: «Кажется, за мной должок». Я тогда же передарила браслет Луи. Но у меня в шкатулке все же хранится одна вещица – бриллиант, который Серж купил за три дня до смерти. Его мажордом Фулберт рассказал мне, что он вызвал такси и выбрал в витрине большой бриллиант – как он сказал, на случай, если жизнь повернет не туда. Это был последний раз, когда я разговаривала с Сержем по телефону. Когда он сказал мне, что сделал, я, кажется, его даже не поблагодарила – не помню. Надеюсь, что все-таки поблагодарила.