Я развернулся и помчался по переулку, с каждым шагом поднимая облачка пыли, крошечные облачка, которые быстро разметал ветер, налетевший с западных гор.

Вскоре я устал бежать и сбавил ход. Велосипед я не взял, потому что коробка была очень уж тяжелой, и я не знал, смогу ли удержать равновесие с таким грузом. Но пешком я продвигался медленно, чересчур медленно.

К югу от нашей фермы дорога пролегала вдоль полей Миллеров. Это были пастбища, обнесенные изгородью с колючей проволокой, где паслись несколько сотен дойных коров. Их хвосты лениво хлестали по бокам, отгоняя мух, а челюсти бесконечно пережевывали жвачку… Коровы всегда неустанно перемалывают пищу, даже когда глядят на вас глубокими черными глазами.

Меня они знали, и некоторые из животных подошли к изгороди, что бежала по-над дорогой. Я приблизился и поднял руку, приветствуя их, а получилось, будто благословляю. Коровы попытались лизнуть мне ладонь, смешно высовывая толстые длинные языки. Я засмеялся и вздрогнул – таким чужим показался мне собственный смех. Я давно уже даже не улыбался и теперь вспомнил почему: из-за меня умерла мама. Это я заставил ее остановиться и подобрать Икара.

Вздохнув, я повернулся и побрел прочь. В груди снова поселилась боль. Стоит ли идти к Абре или лучше все же посвятить остаток дня поискам Древа? Казалось, время почти на исходе, и если я еще хочу вернуть маму, нужно действовать быстро, иначе захлопнется какая-то дверь.

Внезапно я увидел трех огромных псов черной масти – ту самую стаю, что хотела загрызть сурков. Они уселись прямо посередине дороги. На первый взгляд, опасности они не представляли, но и на дружелюбных щенков собаки не тянули. Псы словно ждали моего решения, чтобы начать действовать. Если я все же отважусь идти к Абре, мне придется как-то проскочить мимо них. А они вряд ли двинутся с места.

– Пошли прочь! – крикнул я, размахивая рукой.

Я подумал, не вернуться ли домой, но потом понял: ведь это мистер Джинн специально послал за мной стаю. Он хотел помешать мне увидеться с Аброй. Почему-то ему нужно было, чтобы мы держались подальше друг от друга.

Я шагнул вперед.

Собака, что сидела посередине, ощетинилась и зарычала. В тот же миг вдалеке грянул гром. Надвигался шторм. Низкие серые тучи гневно бурлили, проплывая над головой. Смеркалось – день близился к вечеру.

Двое других псов начали обходить меня слева и справа, будто что-то другое привлекло их внимание, но я знал, что происходит: они хотели отрезать мне путь к бегству.

– Убирайтесь! – заорал я, но зверюги лишь улыбнулись по-собачьи – приоткрыли пасти и оскалились, свесив набок языки.

Жалящими дробинками забарабанил дождь, грозивший вот-вот промочить меня насквозь. А еще, похоже, быть мне съеденным. Один из псов клацнул зубами у моих ног, и я пнул его в нос. Взвизгнув, он зарычал еще громче и рванул вперед, нацелясь на мой локоть.

Пока я пытался отмахнуться от него, вторая псина схватила сумку за ремень и поволокла. Коробка выпала, и содержимое высыпалось на землю. Я испугался, что атлас и вырезки промокнут, и в панике принялся их подбирать. А потом увидел лежащий посреди дороги меч.

Дождь припустил еще пуще, но клинок и рукоять были объяты пламенем, которое ничто не могло загасить. Собаки принялись кружить вокруг него, на какое-то время забыв обо мне. Я поспешил было прочь, желая быстрее добраться до дома Абры, хотя очень не хотелось бросать на дороге коробку. Но псы вдруг принялись визжать и скулить. Они грызли собственную шкуру, словно пытаясь зубами вытащить оттуда горячие угли, и катались по дороге. Будто жар меча проник им внутрь. Псы завертелись волчком и внезапно замерли.

Меня накрыло одновременно облегчением и ужасом. Неужели они умерли? Я не собирался это выяснять. Однако, глядя на застывших в неподвижности псов, я наконец понял, как далеко завели меня поиски.

Я уставился на меч. Что же мне с ним делать? Нельзя бросать его посреди дороги.

Он уже не светился и не пылал огнем. Я осторожно коснулся клинка, но тот все еще не остыл. С помощью сумки я подцепил меч и забросил в коробку, даже через слой ткани чувствуя его жар. Промокшие насквозь атлас и вырезки тоже убрал на место, надеясь, что они не слишком испортились. Наконец я водрузил сверху крышку, убрал коробку в сумку и снова посмотрел на собак.

Было в них что-то величественное. Они казались очень старыми существами – древними и мифическими. Шерсть их отливала глубокой чернотой, будто ночное небо в новолуние. Я гадал: были ли они такими же злобными, когда только появились на свет, в характере ли это их породы или собак специально натаскали бросаться на врагов? Но, сдавалось мне, ответ я и так знал, просто не в силах был поверить, что кто-то мог родиться злым. Мне казалось, зло само по себе заводится в ранах, что оставляют боль, пренебрежение и манипуляции.

Прошло не так уж много времени, и я все же добрался до фермы Миллеров, хоть и успел промокнуть до нитки.

Дождь уже перестал. Дело шло к ночи, и небо потемнело. На вершины западных гор опустились облака. Солнце медленно садилось, и края их подсвечивались лучами заката – розовыми и фиолетово-синими.

По длинной подъездной дорожке я подошел к дому. На крыльце сидела Абра, усталая и грустная. Но когда она заметила меня, ее лицо просветлело. Абра вскочила и помчалась по сырой траве ко мне навстречу, чтобы заключить в объятия. С неба исходил какой-то странный свет, точно пропущенный через множество фильтров. Казалось, земли достигают чистые, беспримесные лучи, как в первый день сотворения мира.

– Я так рада, что ты пришел!

– Абра… – начал я, – прости меня…

– Не переживай, я не хочу даже вспоминать о том, что было. Мне нужно кое-что тебе показать. Ты не поверишь, я такое нашла!

Абра схватила меня за рукав, потом взяла за руку и потащила в дом. Мы побежали. Ремешок сумки впивался мне в плечо, а сама она била меня по бедру.

– Да постой же! – воскликнул я. – Помедленнее – сумка тяжелая.

Абра сразу выпустила мою руку.

– Кстати, что у тебя там?

– Сюрприз. Я тоже без дела не сидел, – заявил я, не желая позволить себя превзойти.

– Уверена, мой сюрприз тебе понравится. Думаю, это знак!

Просторный дом Миллеров с большой верандой походил на наш, однако, в отличие от нашего, был разделен на две части. Вторую они сдавали внаем. В то лето гостевая половина пустовала. Мы часто прокрадывались туда и притворялись, что там живут призраки. Носились от окна к окну, задыхаясь от волнения и страха, пока миссис Миллер не звала нас к ужину.

Мы быстро вошли в дом. Мама Абры суетилась на кухне, убирая тарелки, а те громко стучали, словно совершали в шкаф аварийную посадку. Миссис Миллер никогда не сидела без дела, всегда пребывала в движении. Просто прислушавшись, можно было понять, где именно в доме находится хозяйка.