– Велика земля, а отступать некуда, – сказал командир третьей сотни. – Позади каша из ополченцев.

Жеребец обернулся назад, и лицо его приобрело страдальческое выражение. Каша – это было еще мягко сказано. Клонящееся к западу солнце освещало первозданный хаос, багровую от солнечных лучей мешанину из пыли, людей, криков и страха. Вынырнувшие из этого ополченцы тяжело дышали, откашливались, а потом замирали, увидев, как степняки выстраиваются в боевую стенку.

– Назад дороги нет, – простонал Жеребец.

– Пропустите служителей культа! – послышалось сзади, из пыльного облака.

– Этого еще не хватало! – Командир второй сотни снял шлем и вытер рукой вспотевший лоб. – Еще только жрецов мы здесь не видели. Это какого ж бога служителей сюда принесло?

А принесло, как оказалось, жрецов сразу трех богов: Громовержца, Голосистой Девы и Воина.

Выходя из своих храмов и Священной рощи, жрецы и жрицы выглядели торжественно и даже красиво. Особенно жрицы Голосистой Девы. Все – красавицы, с обнаженной, как положено, грудью, с тщательно подкрашенными лицами, сложными прическами, с покрытыми позолотой сосками.

Теперь на этих лицах смешались пот, краски и пыль.

Жрецы Громовержца в давке потеряли половину позолоченных стрел, а жрецы Воина из последних сил волокли на плечах ритуальный божественный меч десяти локтей в длину.

– Вот сейчас голосистые девки своими сиськами всех степняков распугают, – сказал мрачным голосом командир второй сотни.

– Это их жрецы? – спросил у стоявших рядом сотников Степной Орел.

– Похоже…

– Подождем, пока они помолятся, – сказал Степной Орел.

«А еще лучше, – подумал он, – чтобы молитва длилась до захода солнца. Орлы в темноте не воюют, а горожане за ночь успеют что-нибудь соорудить в проломе. И можно будет спокойно, без ущерба для чести, выйти из этой идиотской ситуации».

– И ситуация самая что ни на есть дурацкая, – шепнул командир второй сотни командиру первой. – Время мы уже потеряли. Теперь если еще эти шуты начнут представление, то нам лучше будет просто уйти назад в город.

Жрецы Громовержца выступили первыми. Пятеро, по количеству уцелевших перунов, шагнули вперед и вроде как приготовились их метать.

– Сейчас степняки разбегутся, – шепнул командир второй сотни. – Как же…

Жизнь научила сотника не ждать от богов ничего хорошего. Он вообще считал, что в жрецы идут только те, кто боится воровать и ленится работать.

Еще пятеро жрецов в серых от пыли хламидах подняли здоровенный позолоченный рог. Четверо рог держали, а пятый глубоко вздохнул и принялся в него дуть. Низкий протяжный рев перекрыл крики ошалевших ополченцев, все еще выбегающих из пыли. Жрец все дул и дул не переставая, будто целый день только вдыхал воздух, забывая его выдохнуть.

Жеребцу показалось, что от этого звука облака пыли потекли куда-то в сторону. И еще показалось, что звук священного рога вдруг стал осязаемым, что он начинает теребить одежду и ерошить волосы. А потом стало понятно, что это ветер. Сзади, снизу, от города, от моря пришел ветер. И принес с собой тучи. Черные, переполненные водой. И вода эта выплеснулась на землю, прибивая разом пыль и омывая лица людей. Воздух вдруг стал прозрачным. Рог замолчал.

Двое жрецов стали мерно бить в здоровенный барабан. Удары становились все чаще и все громче. И когда слились в один сплошной рокот, жрецы, стоявшие с перунами в руках, одновременно их метнули.

И молния ударила в пролом, в камни, завалившие пропасть. И еще одна молния ударила в камни, разбрасывая каменную крошку. И гром бил одновременно с молнией. И каждая следующая молния была сильнее предыдущей. И каждый следующий удар грома был громче предыдущего. И все более крупные камни разлетались в стороны после каждого удара молнии.

Несколько мелких камешков простучали по шлемам и доспехам солдат. Неуверенно поглядывая на командиров, те подняли щиты, прикрывая головы.

Валун размером с бычью голову влетел в ряды, разбросав в стороны с десяток солдат.

– Всем отойти назад! – крикнул сотник. – На сто шагов.

Молнии продолжали долбить камни, раз за разом углубляя пропасть. Осколки и каменные брызги летели во все стороны. Дымящиеся осколки и раскаленные каменные брызги.

Кони переступали с ноги на ногу, дергали головами, но пока еще подчинялись приказам седоков.

Степной Орел удовлетворенно улыбнулся. Похоже, он правильно сделал, потратив время на ожидание.

Глубина пропасти достигла уже пятидесяти локтей, но молнии продолжали работу.

Ополченцы, забыв обо всем, толпились, пытаясь получше рассмотреть, что именно происходит в проломе. И тогда вперед выступили жрецы Воина и жрицы Девы. Наверное, они что-то пели, но за громом, молниями и скрежетом дробящегося камня расслышать что-либо было невозможно. Видно было только, что жрецы Воина подтащили свой гигантский меч к самой пропасти и. опустив лезвие на землю, поволокли его от одного края пролома к другому, оставляя борозду.

Пять жриц Девы подошли к ополченцам и что-то сказали. Жеребец не услышал, что именно, но не сколько ополченцев попятилось. Жрицы снова что-то сказали. Из вооруженной толпы вышли пятеро парней, отдали приятелям свое оружие и пошли за жрицами к пропаханной борозде.

Потом пять пар распределились равномерно вдоль борозды и…

– Вашу мать, – сказал командир второй сот ни. – Это ж они типа обряд плодородия проводят.

– Эть, блин, – пробормотал Щука, – опоздал. Смотри, как повезло ребятам.

Прочертив борозду, жрецы Воина воткнули меч в землю и отошли в сторону.

– Смотрите! – крикнул Младший и ткнул пальцем вверх.

– Ни хрена себе… – вырвалось у рыбаков. Вернее, высказались они все по-разному, но мысль была одна и та же. Ни хрена себе! А как еще можно было выразить чувства, которые возникли у каждого, когда над проломом появились три гигантских силуэта – два мужских и женский.

– Чудо! – заголосил какой-то селянин, и крик этот был подхвачен сотнями голосов. – Чудо!

– Значит, чудо? – спросил Ясик.

Дева улыбнулась и отпила из чаши амброзию.

– Значит, три хороших бога исправили, так сказать, то, что сделал плохой бог Солнца: взяли, вот так, и на глазах изумленной толпы восстановили пропасть и возвели стену?

– В пятьдесят локтей высотой, – сказала Дева.

– И жаба не задавила твоих приятелей? – Ясик щелкнул пальцем, скала на берегу покрылась сетью ровных трещин и распалась на аккуратные кирпичики.

Кирпичики взлетели в воздух, покружились в хороводе, а потом рухнули вниз, мгновенно сложившись в небольшую каменную стену с локоть высотой.

– Вот так? – спросил Ясик.

– Зачем? – Дева снова улыбнулась. – Мы складывали стену не торопясь, до самого захода солнца.