Потом, уже на экономическом факультете, он попытался узнать про Эмму Леглер-Майер (1898–1932), но увы: на кафедре истории экономических учений никто не знал про такую. Наверное, он что-то напутал. А уже совсем потом, когда Серёжа дожил до компьютера и «Гугла» с «Яндексом», он побоялся ее искать. Или забыл. Он уже не помнил.

Он рассматривал эти фотографии перед сном.

Иногда даже прятал под подушку. Особенно ту, где ей пятнадцать лет и она на пляже, в смешном купальнике с юбочкой и с сильными белыми ногами. И еще где ей восемнадцать и она с медицинской сумочкой на боку, в полувоенном платье. А утром опять перепрятывал в портфель. Какие девушки, зачем?

А у тети Ани он любил бывать, потому что ее муж, дядя Саша, потихонечку поил его коньяком. И вообще там было вкусно и интересно.

Так что пусть мама не злится. Тем более что она всё время злилась, и поэтому неважно, что она говорит.

– А я наоборот, – сказал папа. – А я вот наоборот! С удовольствием ходил с родителями в гости, там были интересные люди…

Мама громко хмыкнула.

«Ну, раз папа ходил к тетке на пироги, – подумал Серёжа, – то мне тем более можно. И даже нужно. Сын должен брать пример с отца».

В общем, они пришли в гости к тете Анечке, было много всякой копченой колбасы и соленой рыбы и на горячее котлеты с черносливной подливкой, дядя Саша тайком подливал ему коньяк, но было уже не так интересно. У него было испорчено настроение. Иногда папа злился на маму: «Ты мне испортила всё настроение!», а Серёжа не понимал, как это может быть. А вот сейчас понял.

Перед чаем встал и пошел в другую комнату.

Там стояло пианино. Он никогда не учился музыке. Но вдруг, ни с того ни с сего, сел и двумя руками сыграл что-то. Непонятно что. Но очень красиво. Даже самому понравилось.

– Ну-ка, ну-ка! – вдруг вошла тетина подруга. – Сыграй еще!

– Я не умею, – покраснел Серёжа.

Он правда не умел играть и не очень любил музыку.

Но она все равно пригласила его к себе, в музыкальное училище.

Проверила.

Сказала родителям: «Абсолютный слух и прекрасная рука – пальцы, как у Баха: мизинец в одну длину с безымянным! – и вообще прирожденная музыкальность во всем. Жалко только, что так поздно выяснилось. Нет, конечно, можно попробовать, но надо всё бросить и по восемь часов в день заниматься».

Но это риск. Какой? Да самый обыкновенный. А вдруг окажется, что талант у него есть, но рядовой. Маленький. Как у сотен или даже тысяч маленьких рядовых пианистов. В лучшем случае аккомпанировать какому-нибудь не слишком знаменитому скрипачу. Или вообще в районном доме культуры, в кружке народного танца. Так что лучше не надо. Вот если бы ему семь лет было или хотя бы десять – другое дело. Так решили на расширенном заседании семейного совета с участием самого Серёжи. Серёжа был согласен. Кстати, насчет кружка народного танца – это он сам придумал, поддакнул маме.

Так что Серёжа продолжал готовиться на экономический факультет.

Поступил. Окончил.

Хорошую работу нашел. В области эконометрики.

Когда ему было уже лет тридцать или даже тридцать два, вдруг мелькнула у него в голове одна потрясшая его мысль – о свойствах сверхдлинных рядов. Вдруг ему показалось, что любая случайная последовательность, будучи сверхдлинной, станет упорядоченной. Но при этом любой пучок сверхдлинных упорядоченных последовательностей, взятый как целое, будет случайным потоком… Он полистал книги, кое-что накопал, но тут нужна была очень серьезная работа, подготовки ему явно не хватало – вот если бы он мехмат МГУ окончил, тогда другое дело. И вообще, если тебе за тридцать лет – поздно за настоящую математику хвататься, уже мозги не те. Да и семья.

У него была жена и двое детей, четырех и шести лет, мальчики.

Сначала жили хорошо, но потом стали ссориться. Хотя непонятно почему. Вернее, понятно. На факультете Серёжа считался очень талантливым, перспективным и даже блестящим студентом, и жена считала, что у них будет какая-то особая, прекрасная, даже блестящая жизнь.

Она поэтому и вышла за него замуж. Он ее соблазнил будущим блеском – так она ему говорила потом, в плохие минуты, когда им было уже за сорок. Хотя это неправда была: вокруг Сережи вились лучшие девочки факультета, и он из них выбрал самую-самую – похожую на Эмму Леглер-Майер (1898–1932), с такой же рыжеватой челкой и полными, но стройными ногами.

Кстати, где эти фотографии? Да, да, вспомнил! Жена их довольно скоро нашла, выслушала эту смешную историю про влюбленность неизвестно в кого и велела выкинуть. «Или, – сказала, – окантуй и повесь на стену. Будем говорить, что это моя бабушка». Но Серёже это показалось издевательством. Пришлось выбрасывать.

Да, она сразу согласилась, приняла его руку и сердце безо всяких дополнительных обещаний. Но она, наверное, по-другому считала, что ей посулили светлое будущее, а потом обманули ее надежды.

Жили они не только не блестяще, но и небогато. Особенно в девяностые. И в двухтысячные тоже. Несмотря на прекрасное экономическое образование.

Жена говорила ему: «Ты же экономист! Займись бизнесом!» Тем более что многие их сокурсники здорово процвели – как тогда говорили, поднялись. Но Серёжа объяснил ей, что все лакомые кусочки уже разобраны, и не лакомые тоже. И вообще, что такое бизнесмен? Можно ли вот так взять и не с бухты-барахты стать бизнесменом? Нет, конечно. Бизнесмен, предприниматель, делец, коммерсант – это не профессия, а состояние души, настрой ума. Бизнесмен с детства меняет значки на жвачки! Идти в бизнес в зрелом возрасте даже смешно. И, простите, опасно. Ты что, хочешь, чтоб у нас стали отжимать бизнес, а потом отжали бы квартиру?

Да, жили они небогато, но не бедствовали. Скромные удачливые наследники. Квартира рано умерших родителей жены плюс однушка, которую Серёжины родители ему выменяли еще на третьем курсе, в сумме дали большую квартиру на Таганке, в генеральском доме. У бездетной тети Анечки была дача, а у жены была своя тетя, но в Париже. Поэтому в самые нищие годы дети ходили в заграничных дубленочках. Серёже иногда казалось, что это не бог весть какое, но очень прочное благополучие сковало его по рукам и ногам. Что вот если бы он был вынужден каждый день думать о заработке и карьере – вот тогда, быть может, он лез бы вперед, карабкался, может быть, в самом деле стал бы предпринимателем или хотя бы независимым экономическим консультантом с большими гонорарами. А так зачем стараться? Или это всё ерунда, потому что среди Серёжиных знакомых – тех, которые процвели и поднялись, – были самые разные ребята, в том числе из очень обеспеченных семей – Серёже такое и не снилось… Ничего не понятно.

– Хочешь, чтоб у нас квартиру отжали? – повторил Сережа. – Или чтобы меня закатали в асфальт?

– Боже упаси, – сказала жена.

– Но даже не в этом дело, – сказал он. – Поздно в сорок лет идти в бизнес.