В этом же платье глубокого синего цвета Ника была и на первой встрече с Сашей в том году – он был в чем-то красном или бордовом, а она в синем. Ей тогда еще подумалось, что цвета их одежды совершенно не подходят друг к другу.

Это Никита, это точно был он! Он, он и никто другой!

Ника не знала, плакать ей или улыбаться, ловить эйфорию за невидимые пальцы или бежать и искать проклятого Укропа. По ее позвоночнику стрелой пронеслась вверх горящая огнем сердца надежда.

– И Игорь так на тебя смотрел, – вновь вспомнилось впечатлительной Даше, – как будто, реально, он влюблен.

– Что? – очнулась Ника. Теперь по позвоночнику пролетела вниз новая стрела – только ледяная, отрезвляющая, и вниз. – Какой Игорь?

– Ну, ты балбеска, – укоризненно сказала Даша. – Парня этого Игорем зовут.

– Его зовут Игорем? – не верила своим ушам обнадеженная Ника.

– Игорем, – с раздражением подтвердила подруга. – Что с тобой? Ты как полубезумная. Новый приступ похмелья наступил? Пойдем, еще кофе налью. И расскажу тебе про типа, с которым вчера познакомилась.

Ника в изнеможении вновь упала на кровать. Ей было наплевать на ноющую боль в голове, на дрожащие пальцы, на вновь подступающую к горлу тошноту, скользкой змеей скользящей по горлу вверх.

Показалось… Всего лишь показалось. Как всегда – показалось.

Нет, не может быть. Нет – но это правда. Ей всего лишь привиделось, что это был Никита. Видимо, Кларский, и правда, просто ей приснился, а она уже напридумывала себе всякого. Вот что делает королева-надежда – она действительно умирает последней, но, оттягивая свою смерть, отправляет на поле боя с жестокой действительностью простых своих солдат из отрядов Мечты, Предположений и Безнадежных Чаяний.

Ника хотела плакать, но вдруг засмеялась: невесело, с долей истеричности в голосе, мигом ставшем каким-то неприятным, даже чуть скулящим.

– Ника, что с тобой? – испугалась за подругу Даша и села рядом, обняв. – Что случилось? Ну, прости, я, не подумав, позвала этого парня к тебе… Правда, хотела как лучше. Прости, а?

– Я… я не из-за этого, – растянула серые губы в широкой неестественной улыбке Ника. Ее сейчас смешило все на свете. Даже вот, как в глупой поговорке, пальчик ей покажи, будет ржать. – Просто все так забавно выходит. Так смешно, – и она зашлась в новом приступе невеселого смеха, а на глазах ее блеснули слезы.

Даша совсем перепугалась. Она обняла подругу, понимая, что у той приключилась самая настоящая истерика.

– Тебе бы успокоительного, – проговорила она, поглаживая Нику по светлым волосам. – Ну, хватит, перестань. Что с тобой такое? Может, ты из-за свадьбы так волнуешься?

– М-может быть, – отозвалась, отстраняясь, девушка. Она понимала, что немедленно должна прекратить все это, но никак не могла остановиться и со всего размаху сама себя ударила по щеке, оставив на ней бледно-розовый след.

– Ты что?! – заорала на нее Даша. – Перестань, Карлова!

– Лучше бы сама меня ударила, – вновь засмеялась Ника, только более тихо, зловеще.

– Тебе садо-мазо теперь подавай?!

Эта не смешная, в общем-то, фраза опять рассмешила Нику, у которой смех победил слезы, и теперь с его помощью наружу вырывались все ее потаенные эмоции. Их было много, очень много, и они казались перепуганными встревоженными горожанами, толпящимися у узких ворот города, чтобы побыстрее покинуть его, потому как знали, что вскоре их родной город будут осаждать двигающиеся с севера монстры. Испуганные горожане, едва успевшие собрать самые необходимые вещи, давя и напирая друг на друга, проталкивались по нескольку человек через ворота, которые только-только и весьма неохотно открыли власти города, то бишь разум девушки с красивым именем Ника, до этого не разрешающий эмоциям покидать ее голову.

– И что мне с тобой делать? – покачала головой Даша, списав поведение неспокойной подруги на алкоголь и на страх перед свадьбой.

Только спустя еще полчаса Ника более-менее успокоилась. Она сидела на своей кровати, по-турецки сложив ноги, и вновь пила кофе. На удивление, после своей небольшой истерики она стала чувствовать себя куда лучше. Головная настырная боль почти прошла, дрожь куда-то делась, полностью уступив усталости, да и тошнота исчезла.

Эмоциональная разрядка дала свое.

– Эх, Ника-Ника, – вздыхала Даша, глядя на подругу. Почему-то ей было очень жаль Карлову, хотя и повода для этого вроде бы и не находилось. А что жалеть молодую, полную сил, симпатичную здоровую девушку, у которой скоро исполняется мечта миллионов – шикарная свадьба, а жених, почти как в сказке, красив, уверен в себе, обеспечен, к тому же и любит свою будущую жену. Мало того, он лично настоял на свадьбе.

– Смотрю на тебя и думаю, почему ты выглядишь такой несчастной.

– Почему это я несчастная? – удивилась Ника.

– Это ты у себя спроси, – и, думая, как бы отвлечь подругу от каких-то своих грустных мыслей, Даша радостно предложила. – Слушай, а покажись-ка в свадебном платье?

– Не хочу его надевать, – поморщилась Ника. – Это долго и муторно.

– Ну, пожалуйста! Я тебя пощелкаю на телефон, – загорелась Дарья. – Предсвадебный фотосет тебе устроим! Я хочу посмотреть на твое платьишко! Карлова!

– Ты издеваешься? – мрачно посмотрела на подругу Ника. – Я лохматая, с бодуна, ты представляешь, какие снимки получатся?

Даша так достала Нику, что та все же решила – спорить с ней будет себе дороже, а потому согласилась на уговоры, правда, заявив, что в таком случае Дашка будет помогать надевать ей платье. Хоть оно было и не слишком пышным, но будущая невеста умудрялась в нем путаться. Да и как-то страшновато ей было – вроде бы позавчера еще ребенком была, вчера – подростком, а сегодня – р-р-раз – и уже невеста!

Смотрелась Ника в белоснежном платье из дорогой тафты, которая чуть ниже талии была элегантно задрапирована, очень нежно. Эту нежность и даже какую-то хрупкость подчеркивали тонкие кружева, которым был отделан верхний ярус двубортной юбки, и кружевной же лиф. Открытые шея и плечи, тронутые легким загаром, придавали девушке соблазнительный шарм.

По крайней мере, так утверждала Дашка, умудрившаяся не только расчесать подругу как следует, но и наложить легкий макияж – при этом она рассказывала про своего Олега.

Ника же была о себе и своем подвенечном наряде другого мнения.

– Как на корове седло, – заявила она, глядя в большое, во весь рост, зеркало.

– Ой, не надо, – отозвалась Дашка, застыв около невесты с пудреницей в руках. Девушка верно рассчитала, что таким образом заставит дурную подружку позабыть все плохие мысли. Она ради Ники даже сегодняшним свиданием с Олегом пожертвовала!

– Кстати, а фата где? – полюбопытствовала она.

– Не будет никакой фаты, – отозвалась Ника. Мысли и разговоры о свадьбе ее раздражали.