Через некоторое время соседи действительно собрались в путь. Намак спал, и отец поднял его такими словами: «Намак, на этот раз можешь поверить мне; твои враги вот-вот отплывут». Намак, однако, даже не пошевелился – так часто его обманывали. Отец снова воскликнул: «Они разбирают свои шатры!» Намак и сам слышал, как стучат шесты и перекладины, поэтому он поднялся и надел куртку и башмаки; он, правда, не стал продевать руки в рукава куртки, а схватил из-под лавки пращу и спрятал за пазухой. Немного дальше по берегу лежали большие груды камней; там он и устроил засаду. Теперь он твердо решил отомстить и перестал скрывать свою силу. Пока одни соседи еще носили вещи к лодке, первая из их лодок уже отплыла. Люди в ней быстро гребли. Когда лодка проходила мимо, Намак вложил в свою пращу крупный камень и швырнул в нее; камень пробил в лодке большую дыру, и она сразу же начала тонуть. «Увы! Увы!» – закричали люди в ней. Вторая лодка поспешила на помощь, но ее ожидала та же судьба. Третья попыталась спастись и вовремя отвернула в сторону, но в то же мгновение Намак бросил в нее камень, который попал точно в нос лодки и разбил ее. Так он уничтожил три лодки с людьми и на этом успокоился. Одной лодке все же удалось спастись, так как она сразу же ушла в море, а не стала держаться возле берега.

Враги Намака поселились далеко на севере. Постепенно их число выросло; они знали, что должны бояться его, и тренировались, чтобы стать такими же сильными и ловкими, как он. Намак женился, и, хотя у него самого никогда не было каяка, он заставил своего сына научиться управляться с ним. Сын вырос и стал прекрасным каякером и со временем завел себе не только шатер, но и лодку. Время от времени до них доходили вести о врагах – о том, что они многочисленны и сильны. В конце концов Намак убедил сына поехать и разыскать их, и весной они отправились в своей лодке на север. Они спрашивали у встречных: «Где враги Намака?» – и постоянно получали один и тот же ответ: «Севернее». Наконец они узнали, что вражеское стойбище уже недалеко, и с этого момента перестали высаживаться на берег на ночь, а вместо этого гребли без передышки. Добравшись до места, они спросили у людей, которые вышли на берег встретить их: «Где враги Намака?» На этот вопрос, однако, никто не ответил. Люди разошлись по домам, и путешественникам пришлось самостоятельно искать дорогу по берегу. Кроме того, никто не пригласил их в свой дом. Тем не менее они решили зимовать в этом самом месте и обосновались как следует. Сначала, когда они только поселились в этом зимовье, Намак посоветовал сыну внимательно наблюдать за соседями, но позже они сделались менее подозрительными.

В ту же зиму однажды утром с юго-запада налетела буря. Каякеры остались дома, и тогда же было объявлено: «Все хотят видеть Намака». Он собрался в один момент; сын его тоже пошел – так они собрались в первый раз нанести визит своим врагам. Мясо было подано только на двоих. Сын почти не ел, зато отец продолжал есть, пока блюдо не опустело. Гости ничего не говорили; но в конце концов кто-то из остальных предложил устроить спортивные состязания; он сказал: «Сперва вам нужно попробовать силы в перетягивании каната», после чего вынул из-под лавки канат с ручками из моржовых клыков и кинул его на шкуру, расстеленную на полу для соперников. Но Намак сказал: «Для тех, кто действительно хочет выявить лучшего, это всего лишь детская игра»; и, сказав это, он одной рукой схватил канат, разорвал его пополам и отбросил куски в сторону. Еще один охотник предложил помериться с ним силой – сцепиться руками и состязаться, кто кого перетянет. На этот раз Намак не колеблясь уселся на расстеленную шкуру. Хозяева стали пробовать свою силу один за другим, но никто не мог даже сдвинуть его руку с места. Видя, что никто не в состоянии состязаться с Намаком, все ушли. Сын его тоже вернулся домой, но сам Намак остался. В конце концов, однако, и он стал собираться – надел верхнюю куртку, но очень медленно и осторожно, в любой момент ожидая нападения. Больше их не приглашали.

Весной отец и сын решили снова откочевать на юг; при отплытии Намак пропустил вперед себя в лодку всех домашних – он все еще ждал от своих врагов нападения; но враги так и не напали, и он вместе с родичами наконец покинул это место.

Примечание. Местный рассказчик добавил следующее весьма характерное рассуждение: «По общему мнению, если бы приемный отец постоянно не побуждал Намака, он едва ли вырос бы таким необычайно сильным. Говорят, среди наших предков, пока они не стали христианами, не было недостатка в силачах, потому что неспокойная совесть заставляла их развивать в себе силу. Теперь же, когда народ обратился в христианство и не мучается угрызениями совести, силачей совсем не стало».

(Эта сказка помещена в данном издании в несколько адаптированном виде и основана на одной только записи. В ней говорится о путешествии через всю страну с западного побережья Гренландии на восточное – а такая мысль могла возникнуть только при переносе в Гренландию готового сюжета из другой эскимосской земли, где подобное путешествие было гораздо более реальным, чем в промороженной и непроходимой внутренней части острова.)

В одном фиорде поселились два брата; они жили там в одиночестве и, лишенные женской помощи, вынуждены были сами готовить и шить себе одежду. Однажды они вышли в море на каяках и, проходя мимо маленького скалистого мыса, случайно посмотрели на берег и увидели у самой воды женщину. Тогда старший брат сказал, что он пристанет к берегу и заберет ее, и с этой целью развернул свой каяк. Но стоило ему приблизиться, как женщина побежала; сначала медленно, а затем, когда он погнался за ней бегом, так быстро, что он бросил преследование и вернулся к своему каяку. Тогда младший брат тоже сошел на берег; при его приближении женщина не стала никуда убегать, а спокойно позволила себя увести. Братья связали свои каяки вместе ремнями, и женщина уселась позади. Она сказала старшему из братьев: «Я видела, что у тебя дурные намерения, потому и убежала; но у твоего брата нрав лучше». Они направились к дому, стараясь при этом не спускать с нее глаз. Однако случилось так, что на мгновение оба брата отвернулись – и тут же позади раздался грохот. Посмотрев снова на это место, братья никого не увидели – женщина исчезла. Они обыскали все вокруг, думая, что она могла упасть в море, но нигде не было видно никаких следов, и через некоторое время они сдались со словами: «Ну ладно. Может, она и не была настоящей женщиной» (т. е. она бежала от человеческого общества и стала кивигтоком, а они обычно наделены сверхъестественной быстротой и ловкостью). Братья разделили каяки и направились домой; но – чу! – там она и оказалась. Женщина стояла возле шатра и чинила их обувь. Они подбежали к ней – на случай, если ей снова вздумается убегать; но она сказала им: «Пожалуйста, не держите меня, я не собираюсь покидать вас».

Первые несколько дней братья опасались оставлять ее одну, боясь, что она воспользуется их отсутствием и сбежит. Потом они начали уходить на охоту, но недалеко; и не осмеливались покидать ее надолго, пока она не сказала: «Мне нравится у вас, и вы можете уходить так далеко, как захотите». Теперь они все время охотились – ведь дома оставалась женщина, которая готовила и шила на них, – и потому стали жить лучше. В свое время она родила мальчика, но сама с этого момента совершенно переменилась – стала сдержанной и молчаливой. Старший брат предложил младшему расспросить ее о причине, и вечером, когда все легли спать, тот так и сделал. Она ответила: «Это из-за нашего малыша; мне бы очень хотелось, чтобы он мог поехать повидаться с моими братьями. Я не могу забыть своих близких и именно поэтому стала так много молчать». Братья согласились, что не могут отказать ей в удовольствии навестить родителей, и сказали, что и сами не прочь сопровождать ее. Она очень обрадовалась предстоящему путешествию и тут же принялась собираться – приготовила побольше обуви, а также несколько новых подметок и других необходимых вещей.