Смит недоуменно поднял брови.

— Чокнутая, значит, — пояснил Тони.

— Ты, наверное, китайской грамотой увлекся? — рассмеялся Смит.

— Нет, просто где-то слышал это слово. Она актриса, а ты знаешь, что это за публика. Одно самомнение, сплошные страсти и надрывы. Берет уроки в Нью-Йорке, в театральной студии, работает у какого-то антрепренера в столице. И не очень почтительна с отцом.

— А как она относится к матери?

— Здесь, кажется, все нормально.

— А Чип Тирни? Как он с остальными членами семейства?

— Смотря с кем. Он близок к отцу. Парень старается на него походить. По мнению Чипа, мистер Тирни всегда прав, он не может поступить неверно. Его отношение к матери такое же, как и у отца, презрительно-пренебрежительное. Он нетерпим с ней.

— Мэрилин очень несчастлива, — заметил Смит.

— Очень. И с Сюзен они обращаются одинаково. Отец ею недоволен, значит, и Чип тоже.

— А Сунь Беньчонг?

— Кажется, у них с Чипом все в порядке. Чипу надо идти в политику или держать роскошный ресторан: сама вежливость и любезность. Но представляется, что это только игра. Не всегда следует доверять глазам.

— Ну раз ты занялся психологическими портретами, что ты думаешь о Суне?

— Темная лошадка, но ему и следует отличаться от остального семейства. Ведь он же китаец.

— Ты заметил, что в нем что-то есть?

— Я ничего не упускаю, Шерлок. Он какой-то сухой и хладнокровный. Никогда не улыбнется, очень неприветливый. — Буффолино наклонился к Смиту и громко зашептал. — Я слежу за ним тоже.

— Что значит тоже, за кем еще ты следишь?

— За всеми.

— Зачем?

— Хочу побольше о них узнать.

— А Тирни знает?

— Нет.

— Ты превышаешь свои полномочия, Тони.

— Ладно, Мак, взгляни на дело трезво. Мне нужно знать людей, которых я должен защищать. Разве я не прав? Мистер Сунь Беньчонг Тирни сорит деньгами в Атлантик-Сити.

— Я слышал, что он играет.

— А мне говорили, больше проигрывает, — тихо рассмеялся Буффолино.

— И?

— Должно быть, Сэм Танклоф платит ему хорошие баксы.

— Полагаю, что так. Его считают финансовым гением. Знаешь, он будет читать лекции в университете Джорджа Вашингтона.

— Я в курсе, но здесь большими деньгами не пахнет.

— Что еще ты о нем выяснил?

— Это почти все. Пока. Вот разве еще только подозрение. Я интуитивно чувствую, что между ним и его сводной сестрой Сюзен существует какая-то особая связь.

У Смита на лице отразилось сомнение.

— Это только интуиция, Мак, — с улыбкой кивнул Буффолино. — Конкретно ничего нет, просто у меня такое ощущение.

Они заспорили, кому расплачиваться. Буффолино настоял на своем, заявив, что чувствует себя в долгу перед Смитом, который свел его с Венделем Тирни, устроив ему прибыльную работу. Они вернулись на катер, пришвартованный рядом с рестораном, и направились в обратный путь.

Обойдя остров по каналу, они подошли к тому месту, где Тони опустил буфер. Он оказался прав. Буфер почти полностью занесло листьями, ветками и другим мусором. Тони с помощью багра вытащил буфер и, умело обходя камни, которые держали Мака в постоянном напряжении, благополучно привел наконец «Акваспорт» к причалу.

— Спасибо за чудесный день на реке, Тони, и за ленч, но тебе не нужно было платить за двоих.

— Для тебя, Мак, всегда пожалуйста. Что еще я могу для тебя сделать?

— Достань те любовные письма, которые Вендель якобы ей писал.

— Мне нужно их достать?

— Просто воображение разыгралось, — рассмеялся Смит. — Любопытно, что в них действительно написано. Будь осторожен, Тони, — предупредил Смит Буффолино, когда они поднимались по деревянным ступеням к дому.

— А в чем дело?

— Тебя наняли, чтобы ты охранял Тирни и его семью, а не затем, чтобы ты занимался расследованием убийства Полин Юрис. Знаю, что после стольких лет в полиции у тебя срабатывает инстинкт, но я бы старался быть предельно осторожным, наводя справки о любом из членов этой семьи.

— Полагаю, что ты прав, Мак. Но, как я уже сказал, мне хочется знать, кого я охраняю. И все же я буду осторожен. Зайдешь в дом?

— Нет. Дела. Еще раз спасибо. Держи меня в курсе событий и не теряй головы.

Стоило Маку Смиту выйти из дома и отправиться на причал к Тони, как в его кабинете зазвонил телефон. Аппарат записал послание:

«На случай, если захочешь меня найти: я еду к 11 часам на экстренное заседание финансового комитета музея. Мне позвонил Дон Фарли. Не знаю, о чем пойдет речь, но чувствую, о чем-то важном. Позвоню позднее. Целую».

Анабела приехала в Национальный музей в 10.45. Рядом с вестибюлем находился магазин, где продавались подарки и книги. Анабелу заинтересовали выставленные в витринах головоломки и игры. Ее внимание привлек стук каблучков. Она посмотрела в открытую дверь и увидела проходившую мимо детектива Айкенберг.

Анабела вошла в вестибюль и заметила, как инспектор повернула налево и стала подниматься по лестнице. Анабела пошла вслед за ней. Каучуковые подошвы скрадывали ее шаги. Она поднялась на второй этаж. Айкенберг направилась туда, где находились административные отделы. Анабела посмотрела на часы: пора было на заседание.

Когда она вошла, члены комитета уже сидели за небольшим круглым столом в комнате, которая когда-то служила кабинетом управляющему пенсионным архивом. Анабела налила себе кофе и присоединилась к Хейзл Бест-Мейсон, Сэму Танклофу и трем другим членам комитета. Председательствовал Дональд Фарли. Сухощавый, подтянутый, с резкими бороздами морщин, Фарли оставался энергичным и деловым, хотя ему перевалило за семьдесят. Он был владельцем радиостанций в штате Мэриленд и Западной Виргинии. Фарли сразу перешел к делу.

— Наше заседание созвано по причине далеко не приятной, — начал он. — Откровенно говоря, мы с Хейзл надеялись, что сможем решить этот вопрос, не созывая комитета. Сначала все представлялось простой ошибкой в бухгалтерских расчетах, технической погрешностью. Но сейчас выяснилось, что проблема значительно серьезнее.

По выражениям лиц остальных членов комитета было явно видно, что они пребывали в таком же неведении, как и Анабела.

— Полагаю, что Хейзл более точно обрисует ситуацию, — закончил Фарли.

Одетая в кофейного цвета костюм в тонкую полоску и кремовую блузку, всю в рюшах, напоминавших собранные вместе цветки жасмина, с неизменной коллекцией колец, ожерелий и сережек, поднялась со своего места Бест-Мейсон. Она открыла папку, заглянула в нее, затем обвела взглядом всех членов комитета.