В отчаянии Кэтлин закрыла глаза. Как страшно было ощущать такое желание! И как сладко… Прошло столько времени с тех пор, как ее обнимал мужчина, с тех пор, как рядом был Джейк. Она уже считала, что никогда не испытает вновь его поцелуи, уютное тепло его рук. Она была убеждена: после всего, что ему пришлось пережить, он безвозвратно утратил нежность и чувствительность. Но оказалось, что это не так.

— Я хочу тебя, Кэтлин, — хрипло выговорил он, но она не могла ответить, словно на карту была поставлена ее жизнь. — Скажи, что ты тоже хочешь меня.

Да, она желала его. Хотела почувствовать его губы — так, как раньше. Уткнуться в грудь Джейку, забыв обо всем на свете.

— Я… я не знаю, чего хочу…

— Тогда позволь, я покажу тебе.

Ее руки упали, и Джейк сделал шаг назад. Разгораясь, его глаза звали и обещали, и Кэтлин видела это; в их изумрудных глубинах можно было с легкостью утонуть.

Эти глаза притягивали ее, пока Джейк осторожно потянул концы пояса халата, ослабляя узел. Кэтлин затаила дыхание, но не остановила его.

Это было так просто — спустя минуту снять халат с ее плеч и уронить его на пол. Кэтлин осталась в одной ночной рубашке.

Джейк улыбнулся, и от этой ласковой и призывной улыбки у Кэтлин закружилась голова.

— Это тебе ни к чему, дорогая, — пробормотал он ошеломляюще чувственным голосом, начиная расстегивать пуговицы у ворота рубашки.

Кэтлин оставалась неподвижной, парализованной желанием, пока он молча завершал свое дело, Она заметила, как изменилось выражение на лице Джейка при виде ее трепещущей груди, высвобожденной из-под ткани. Джейк смотрел на нее в благоговейном восторге.

Он судорожно вздохнул, безжалостно пожирая ее глазами. Ее груди стали больше, но по-прежнему были высокими, округлыми и соблазнительными. Тускло-малиновые вершины этих белоснежных холмов потемнели, соски уже набухли. Она была еще прекраснее, чем запомнилось ему.

Он почтительно потянулся к благоуханному холмику и с мучительной медлительностью провел кончиками пальцев по дерзко торчащему бутону.

В Кэтлин вспыхнула жажда, мгновенно пробуждаясь к жизни от одного прикосновения. Она зажмурилась и прокляла себя за слабость.

— Какая красота… — Его низкий голос ударил по натянутым нервам Кэтлин. Большие пальцы легко скользнули по соскам. Кэтлин хотела отстраниться, но рассудок покинул ее, едва Джейк властно подхватил ее груди мозолистыми ладонями.

Она содрогнулась от неожиданного тепла этих бережных рук, ее глаза наполнились сиянием и жаждой, прищурились от вожделения, как в прежние времена.

— Я хочу предаться с тобой любви.

Кэтлин почувствовала панику. Согласиться на это она не могла. Сдаться Джейку значило уничтожить мирную, безмятежную жизнь, с трудом созданную для нее самой и сына. О ней будет судачить вся округа…

— Джейк, я не могу…

Кэтлин растерянно огляделась, отыскивая путь к спасению, и повернулась спиной к Джейку, но тот быстро обвил рукой ее талию, и она оказалась в ловушке.

— Не убегай от меня, дорогая. Кэт, не надо… — От этой мольбы сердце Кэтлин облилось кровью.

Умелыми и бережными движениями он отвел спутанные пряди густых волос и прижался губами к ее шее.

— Я помню твое тело, кошка. Знаю, что надо сделать, чтобы ты обезумела от страсти. Разве ты забыла, как хорошо тебе было со мной?

— Нет… я не хочу…

— Обманщица… — Теплое дыхание Джейка овеяло шею Кэтлин. Она чувствовала жар его руки на груди. — Нет, ты не забыла то, что происходило между нами. И я тоже помню…

Безжалостное желание побуждало ее сдаться. Она мечтала отдаться сладкому, безрассудному забвению, слепой страсти. Коварный голос взывал к ней. Они одни, их никто не видит. Здесь нет никого, кроме самой Кэтлин и Джейка. Что же в этом плохого? Ей нет дела, даже если позднее все откроется. А пока Кэтлин мечтала представить себе, что они вновь стали юными влюбленными, только что познавшими друг друга…

— Ты же знаешь, я сумею доставить тебе наслаждение, дорогая…

— Не надо, — взмолилась она, но ее голос стал таким слабым, беспомощным и жалким, что Джейк улыбнулся.

Его ищущие руки медленно скользили по телу Кэтлин, подхватывая снизу и сжимая ее обнаженную грудь. Воздух застрял в ее легких. Она ощущала, как ее соски пульсируют под его ладонями, как они ноют, пока Джейк осторожно потирает их кончиками пальцев, превращая в два маленьких костра. Прикосновения Джейка были и грубоватыми, и вместе с тем поразительно нежными. Кэтлин казалось, что ее кожа готова воспламениться. Только жалкие остатки гордости мешали ей застонать от наслаждения.

Господи, как она стосковалась по Джейку, изголодалась по ласке! Все, о чем она могла помыслить в этот миг, — как отчаянно она желала его.

— А помнишь, Кэт, какой влажной ты становилась, едва я успевал дотронуться до тебя…

С этими словами он поднял подол ее рубашки и прижался твердой выпуклостью к ее ягодицам.

— Джейк…

— Знаю. Я знаю, чего ты хочешь. Я вижу, как ты возбуждена…

Ее ноги ослабели, она вцепилась в край стола. Джейк плотно прижимался бедрами к ее обнаженному телу, позволяя ей ощутить его желание.

— Какая ты нежная и сладкая… — Его голос стал тягучим, как мед, руки вызывали невыносимое возбуждение, едва он опустил их и принялся ласкать округлости ягодиц.

Постыдное наслаждение вспыхивало в Кэтлин под его руками. Раздвинув пальцы, он скользил по упругим выпуклостям, слегка сжимая полушария-близнецы, дотрагиваясь до расщелины между ними, не давая Кэтлин ни малейшего шанса ускользнуть от него или избавиться от мучительного напряжения, непрерывно нарастающего в ней. В этой чувственной атаке собственное тело ошеломило и предало ее, и Кэтлин не смогла бы высвободиться из кольца рук, даже если бы у нее выросли крылья.

— Подумай только, Кэт, — шептал ей Джейк все тише и вкрадчивее бархатистым, ласкающим слух голосом, — подумай, как ты будешь стонать, когда я весь войду в тебя…

Она снова вздохнула — этого звука и ждал Джейк. Упершись коленом в сжатые ноги Кэтлин, он заставил их раздвинуться и порывисто прижался бедрами к ее ягодицам, вновь позволяя ощутить его восставшее орудие. Предвкушение и возбуждение томили его, и он хотел вызвать такое же томление у Кэтлин. Ему не терпелось овладеть ею мощно и быстро, вонзиться в ее горячее лоно сзади. Хотелось, чтобы она ощутила бурный взрыв глубоко внутри, содрогалась под напором его страсти…

Когда Кэтлин выгнула спину, нестерпимо саднящая плоть Джейка была готова разорвать сдавливающую ее ткань. Это был ни с чем не сравнимый, первобытный мужской инстинкт, реакция самца на ждущую совокупления самку. Он почти добился своего, но его голод, остававшийся столь длительное время неутоленным, грозил взрывом. Но Джейк стиснул зубы, вынуждая себя сдерживаться.