Вооружившись словарем и выучив пару‑тройку фраз по‑французски, она отправилась в мэрию, поскольку полицейского участка в поселке не было. В мэрии, однако, сделали вид, будто не понимают ни слова из того, что она сказала. Немногочисленные служащие лишь недоуменно пожимали плечами и всем видом показывали, что она мешает им работать. Устав от всего этого цирка, Роми обреченно двинулась домой. Обращаться с заявлением о краже в полицию ближайшего городка вряд ли имело смысл: там ей наверняка скажут, что такие мелкие вопросы решаются на уровне местной власти. Неужели стена недоверия и вражды совершенно непреодолима? — упав духом, думала она по дороге к дому.

Следующие дни выдались жаркими и душными. Каждый вечер собирались тучи, раздавались раскаты грома, но на этом все и заканчивалось. Мать не писала и не звонила, от французского агента по продаже недвижимости не приходило никаких известий.

В конце одного такого особенно знойного дня Роми, закончив побелку потолка в комнатах второго этажа Старой Кондитерской, решила прогуляться по берегу реки Жиро и, может быть, искупаться.

Путь ее лежал через площадь, и, едва выйдя туда, она сразу почувствовала, что произошло неладное.

У ее мотоцикла, припаркованного на общественной стоянке, не хватало обоих колес. А около него сидел на корточках Клод Ларош. Только у него одного в поселке могла быть такая широкая мускулистая спина. Итак, он наконец, пойман на месте преступления! Какой же все‑таки мелкий и подлый тип! И это — тот человек, который заполнял ее мысли днем и снился по ночам!

Клод выпрямился и оглянулся, словно бы высматривая на почти пустынной площади кого‑то из знакомых. Крайняя степень недовольства на его лице сменилась ошеломлением, когда взгляд его наткнулся на Роми.

— Полагаю, у тебя наготове какое‑нибудь объяснение? — холодно спросила она, остановившись на расстоянии нескольких шагов от него. — Умираю от желания услышать его. Только не говори, что случайно шел мимо и… прочие сказки для дурачков.

— Но именно так и произошло, — насупив густые темные брови, сообщил Клод. — Я шел на почту и вдруг заметил, что у мотоцикла сняты колеса. Это правда! — рявкнул он в ответ на ее саркастическую улыбку. — Не представляю, как это могло произойти. Я в таком же недоумении, как и ты. У нас здесь не воруют.

— Ишь ты, он в недоумении! — ядовитым голосом прошипела Роми. — Эх, Клод, как ты мог! Это мое единственное средство передвижения! Я могу пережить украденную лестницу и разбитые окна, но это… это просто подло! — Она в волнении провела рукой по волосам. В глазах девушки стояли слезы отчаяния. — Я без мотоцикла, как без рук. Без него мне вообще теперь никуда не выбраться… Мне и без того приходится ездить за покупками в соседний город, потому что здесь никто меня не обслуживает. А без мотоцикла мне остается только помереть с голоду, это ты, надеюсь, понимаешь?!

Окинув девушку внимательным и — если только это ей не показалось — сочувственным взглядом, Клод с легкой хрипотцой в голосе сообщил:

— Бога ради, только не голодай! Твои формы меня вполне устраивают. Терпеть не могу тощих женщин. Они все злые и желчные.

Роми восприняла его слова, как издевательство. Уперев руки в бока, она набросилась на него:

— Ты мне зубы не заговаривай! Я на такие штучки не поддаюсь! Единственное, что мне от тебя надо, — чтобы меня оставили в покое. Уж лучше бы ты подбрасывал мне в дом каждый день по дохлой кошке, чем…

— Я уже давно не мальчик‑подросток, чтобы заниматься подобной ерундой.

— А какой же ерундой ты занимаешься теперь? — язвительно спросила она.

Клод нахмурился.

— Ты сообщила в полицию, что у тебя украли лестницу, инструменты?

— Бесполезное дело! И вообще, Бога ради, не строй из себя невинного агнца! — вспылила Роми. — Ты не можешь не быть в курсе происходящего! Лучше признайся прямо, что ты мне мстишь и готов на все, чтобы выжить меня из… — Она оборвала фразу на середине. Ей вдруг стало гадко оттого, что она находила этого негодяя обаятельным. — Закончим разговор! — устало сказала она. — Верни мне колеса и можешь каждый день подбрасывать мне в дом дохлых кошек.

— Но у меня нет твоих колес, — спокойно произнес Клод, — потому что я их не снимал с мотоцикла.

— Хорошо, — поколебавшись, сказала Роми. — Но, по крайней мере, ты наверняка знаешь, кто это сделал.

— Возможно, — пробормотал он, отводя глаза.

— Кто‑то пытается травить меня, а ты, судя по всему, поощряешь этого человека. Интересно: этот кто‑то действует один или весь поселок принимает в травле активное участие? Не правда ли, увлекательное зрелище для истинного аристократа — борьба беззащитной женщины с целым поселком?

Клод молчал, но в глазах его появилось выражение искреннего сочувствия, даже симпатии. Или он просто‑напросто потешается над ней?..

— Знаешь, Роми, — вдруг заговорил он, — я ужасно сожалею о случившемся. Согласен, — игра зашла слишком далеко. Надеюсь восстановить свою репутацию в твоих глазах тем, что приложу все усилия к тому, чтобы тебе вернули твои колеса.

— Как хочется поверить тебе! — без особого энтузиазма откликнулась Роми. Ох, как действительно она хотела ему поверить!

— Обещаю тебе, что подобное больше не повторится.

— И ты прекратишь травлю, которую развязали против меня жители поселка с тобою во главе?

Клод вздрогнул.

— Скажем так: я намерен довести до сведения всех заинтересованных лиц, что не потерплю дальнейших выходок подобного рода в отношении тебя.

— Если так, то доведи до их сведения, что я не чудовище, а такой же человек, как и все, что я имею право жить среди них, приводить в порядок мои — слышишь? — мои дома! В твоих руках изменить отношение ко мне жителей поселка.

— Возможно, ты права, — ровным тоном ответил он.

Лицо девушки сделалось серьезным.

— Клод, — прошептала она и в порыве чувств, схватила его за руку, — одного твоего слова, одной твоей улыбки при встрече со мной достаточно для того, чтобы отношение людей ко мне изменилось.

— Об этом меня лучше не просить.

— Но почему? Тебе ведь это ничего не стоит…

Клод опустил глаза на свои грубые запыленные ботинки, якобы с преувеличенным вниманием рассматривая их.

— Стоит, — произнес он, наконец. — И стоит слишком много.

— Опять юлишь! Ну и хитрец же ты! — удрученно покачала Роми головой.

— Нет, вовсе нет, — задумчиво произнес он. — А сейчас мне нужно идти. Меня заждались на почте. Разумеется, я приму меры, чтобы тебе вернули колеса, а местный механик поставит их на место.

— Ни за что на свете! — запротестовала Роми. — Я уже не доверяю никому из здешних жителей. Только сама.

Из груди Клода со свистом вырвался воздух.