Странные мысли потрясли Брана, смутные, титанические, первозданные. Сегодня ночью родовые связи с этими дремлющими болотами всколыхнулись в его душе и обеспокоили его фантастическими, окутанными вечностью очертаниями чудовищных снов. Огромный возраст его расы сказался на нем; там, где сейчас он ходил вне закона и чужак, в старые времена правили темноглазые короли, по образцу которых он был отлит. Кельтские и римские захватчики были чужаками на этом древнем острове рядом с его народом. И все же его раса также была захватчиками, и была раса более древняя, чем его – раса, чьи истоки были утеряны и скрыты за темным забвением древности.

Впереди маячила невысокая гряда холмов, которые образовывали самую восточную оконечность тех разветвленных цепей, которые вдали поднимались, наконец, к горам Уэльса. Женщина повела нас вверх по тому, что могло быть овечьей тропой, и остановилась перед широким черным зевом пещеры.

“Дверь к тем, кого ты ищешь, о король!” ее смех ненавистно зазвенел во мраке. “Осмелишься ли ты войти?”

Его пальцы сомкнулись на ее спутанных локонах, и он яростно встряхнул ее.

“Спроси меня еще раз, осмелюсь ли я, - проскрежетал он, - и твоя голова и плечи расстанутся! Веди дальше”.

Ее смех был подобен сладкому смертельному яду. Они вошли в пещеру, и Бран ударил по кремню и стали. Мерцание фитиля показало ему широкую пыльную пещеру, на крыше которой висели стаи летучих мышей. Зажег факел, он поднял его и осмотрел темные закоулки, не видя ничего, кроме пыли и пустоты.

“Где они?” - прорычал он.

Она поманила его в дальний конец пещеры и прислонилась к грубой стене, как бы невзначай. Но проницательные глаза короля уловили движение ее руки, с силой надавившей на выступающий выступ. Он отпрянул, когда у его ног внезапно разверзся круглый черный колодец. Снова ее смех полоснул его, как острый серебряный нож. Он поднес факел к отверстию и снова увидел маленькие истертые ступеньки, ведущие вниз.

“Им не нужны эти шаги”, - сказала Атла. “Когда-то они были нужны, до того, как твой народ загнал их во тьму. Но они понадобятся тебе”.

Она воткнула факел в нишу над колодцем; он пролил слабый красный свет в темноту внизу. Она указала в колодец, и Бран высвободил свой меч и шагнул в шахту. Когда он спускался в тайну тьмы, свет над ним погас, и на мгновение ему показалось, что Атла снова закрыла отверстие. Затем он понял, что она спускается вслед за ним.

Спуск был недолгим. Внезапно Бран почувствовал, что его ноги стоят на твердом полу. Атла опустилась рядом с ним и встала в тусклом круге света, который падал вниз по шахте. Бран не мог видеть границ места, в которое он попал.

“Многие пещеры в этих холмах, ” сказала Атла, и ее голос прозвучал тихо и странно ломко в этих просторах, “ это всего лишь двери в большие пещеры, которые лежат внизу, точно так же, как слова и поступки человека - всего лишь небольшие указания на темные пещеры мрачных мыслей, лежащие позади и под ними”.

И теперь Бран почувствовал движение во мраке. Темнота была наполнена крадущимися звуками, не похожими на те, что издавала человеческая нога. Внезапно в темноте начали вспыхивать и плавать искры, похожие на мерцающих светлячков. Они приближались, пока не окружили его широким полумесяцем. А за кольцом мерцали другие искры, сплошное море из них, исчезающее во мраке, пока самые дальние не стали просто крошечными точками света. И Бран знал, что это были раскосые глаза существ, которые обрушились на него в таком количестве, что у него закружилась голова от созерцания – и от необъятности пещеры.

Теперь, когда он столкнулся лицом к лицу со своими древними врагами, Бран не знал страха. Он чувствовал волны ужасной угрозы, исходящие от них, жуткую ненависть, нечеловеческую угрозу телу, разуму и душе. Будучи не просто представителем менее древней расы, он осознал весь ужас своего положения, но не испугался, хотя и столкнулся лицом к лицу с величайшим ужасом снов и легенд своей расы. Его кровь бурлила неистово, но это было горячее возбуждение от опасности, а не от порыва ужаса.

“Они знают, что Камень у тебя, о король”, - сказала Атла, и хотя он знал, что она боится, хотя он чувствовал ее физические усилия контролировать дрожащие конечности, в ее голосе не было дрожи страха. “Ты в смертельной опасности; они знают твою древнюю породу – о, они помнят дни, когда их предки были людьми! Я не могу спасти тебя; мы оба умрем так, как не умирал ни один человек на протяжении десяти веков. Поговори с ними, если хочешь; они могут понимать твою речь, хотя ты можешь не понимать их. Но это бесполезно – ты человек – и пикт.”

Бран рассмеялся, и смыкающееся кольцо огня отпрянуло от дикости его смеха. Вытащив свой меч с леденящим душу скрежетом стали, он прислонился спиной к тому, что, как он надеялся, было прочной каменной стеной. Глядя в сверкающие глаза, сжимая меч в правой руке и кинжал в левой, он смеялся, как рычит жаждущий крови волк.

“Да”, - прорычал он, “Я пикт, сын тех воинов, которые гнали твоих жестоких предков перед собой, как мякину перед бурей! – кто залил землю вашей кровью и высоко поднял ваши черепа для жертвоприношения Женщине-Луне! Вы, бежавшие в древности до моей расы, смеете ли вы теперь рычать на своего хозяина? Обрушься на меня, как поток, сейчас, если посмеешь! Прежде чем твои змеиные клыки выпьют мою жизнь, я пожну твое множество, как созревший ячмень – из ваших отрубленных голов я построю башню, а из ваших искалеченных трупов воздвигну стену! Псы тьмы, черви Ада, черви земли, ворвитесь и попробуйте мою сталь! Когда Смерть найдет меня в этой темной пещере, ваши живые будут оплакивать десятки ваших мертвых, и ваш Черный камень будет потерян для вас навсегда – ибо только я знаю, где он спрятан, и никакие пытки всех Преисподних не смогут вырвать тайну из моих уст!”

Затем последовала напряженная тишина; Бран смотрел в освещенную огнем темноту, напряженный, как загнанный волк, ожидающий нападения; рядом с ним съежилась женщина, ее глаза горели. Затем из безмолвного круга, который парил за пределами тусклого света факелов, донесся неясный отвратительный ропот. Бран, готовый ко всему, начал. Боги, это была речь существ, которые когда-то назывались