Прошло уже почти двадцать минут. Председатель суда с невозмутимым видом посматривал на часы, и с каждой истекшей минутой его лицо разглаживалось и начинало излучать все большую уверенность.

– … председатель комиссии по новой технике и вооружениям генерал армии Баррингтон поручается…

– … профессор Индонезийского военно-технического университета генерал-лейтенант Алатас поручается…

Председатель суда вновь заерзал. Оставалось еще пять минут, а восемь поручительств уже было внесено. Вот только я понимал, что список генералов и адмиралов, с которыми я был хоть как-то связан службой, уже практически исчерпан, и судья переживает зря. Некому больше за меня поручиться.

Две минуты прошли в напряженной тишине. Тем громче и неожиданней прозвучал напряженно ожидаемый залом сигнал входящего официального обращения в суд.

– … начальник академии Генерального Штаба генерал армии О’Салливан поручается…

От начальника академии поручительства я никак не ожидал, тем приятнее оказалось его получить. Но времени оставалось не больше двух минут, а последнего поручительства так и не было. Все молча ждали.

Сигнал раздался в конце двадцать девятой минуты. Председатель вздрогнул на своем месте. Секретарь посмотрел сообщение, но вместо того, чтобы огласить его впал в какое-то странное состояние, в полном недоумении читая и перечитывая его снова и снова.

– Секретарь, огласите входящее сообщение, – не выдержал председатель суда, злобно рыкнув на своего помощника.

Секретарь очнулся от оцепенения и деревянным голосом произнес:

– За гражданина Лаврова внесено поручительство. Верховный главнокомандующий вооруженными силами Земной Федерации маршал Тобольский поручается…

***

Меня освободили из-под стражи прямо в зале суда, и с этого момента вся ситуация перевернулась с точностью до наоборот. Не успел я еще добраться до своей комнаты в академии, как на мой коммуникатор пришел вызов от скрытого абонента.

– Господин Лавров, – вежливо обратился ко мне мужской голос, – вас беспокоит старший лейтенант Карьялайнен, служба собственной безопасности министерства обороны. У вас найдется пара минут?

– Я вас слушаю.

– Поздравляю вас со снятием всех обвинений, господин Лавров. Они выглядели нелепо, и я надеюсь, что в отношении вас и вашей компании такого злоупотребления правом больше никогда не повторится.

– Спасибо, старший лейтенант. Я тоже рад исходу этого дела, однако, думается мне, вы позвонили не только для того, чтобы меня поздравить.

– Разумеется, не только для этого, – согласился Карьялайнен, – я бы хотел пригласить вас к нам для беседы по поводу действий группы неустановленных лиц, приведшей к искажению разведданных о силах противника в районе научной лаборатории в системе Глизе-338. Я понимаю, что вы только что освободились из-под стражи, поэтому не прошу вас о немедленной встрече, но…

– Старший лейтенант, – мягко перебил я Карьялайнена, – в таких делах затяжка времени часто имеет крайне болезненные последствия. Куда мне приехать?

***

Буквально в один-два дня бешеный накат сетевой прессы на Русский Оружейный Концерн резко ослаб, а нападки на Оружейную компанию Лавровых вообще сошли на нет. Мало того, на главных страницах многих изданий, поливавших последние недели нас…, ну, назовем это грязью, появились опровержения и даже извинения с туманными оправданиями по поводу недобросовестных источников и ошибок журналистов, не проверивших информацию с должной тщательностью. Причиной тому послужила бурная деятельность Сергея Исаева. Изрядно вдохновившись результатом дела, которое он в душе не очень-то и надеялся выиграть, мой адвокат стал, как горячие пирожки печь иски о клевете против наиболее сильно клеймивших нас сетевых изданий. Изданиям стало больно. Под филейными частями их владельцев вспыхнули жаркие костры, и доводить дело до судебных решений господа журналисты не захотели.

Арестованные было функционеры РОК, вдруг оказались совсем не такими гадкими взяточниками и казнокрадами, как это представлялось еще несколько дней назад, и как-то ненавязчиво и незаметно были отпущены из-под стражи на подписку о невыезде, с перспективой отделаться, если не штрафом, то небольшим условным сроком. А вот проявившие себя в полный рост лоббисты Глобал Випон Индастриз, неожиданно обнаружили себя в камерах предварительного заключения и на допросах у следователей службы собственной безопасности министерства обороны.

Я мысленно аплодировал президенту Тобольскому, хоть и не могу сказать, что моя роль во всей этой истории меня сильно радовала. Неприятно быть пешкой в чужой игре, а президент использовал меня именно в этом качестве. Как я понял, Тобольский хотел спровоцировать ГВИ на активные действия. Ему нужен был серьезный раздражитель, для устранения которого руководству ГВИ придется раскрыться и задействовать свой административный ресурс, перейдя относительно безопасные для себя границы. Ему это блестяще удалось. Он вбросил в устоявшееся болото с сытыми и довольными лягухами наглого и целеустремленного младшего лейтенанта, который своими действиями поднял волну, раскачавшую разжиревших обитателей и заставившую их действовать опрометчиво. Как видно, ГВИ решила, что сложилась удачная ситуация для того, чтобы не только избавиться от неожиданного, очень активного, но пока еще мелкого конкурента, но и заодно откусить изрядный кусок пирога от рынка, контролируемого Русским Оружейным Концерном. Но отхваченный было кусок, застрял в глотке, а потом пришел удар, откуда не ждали, и все, в чем ГВИ обвиняла Оружейную компанию Лавровых и РОК, неожиданно обрушилось на лоббистов и функционеров самой Глобал Випон Индастриз со стороны собственной службы безопасности министерства обороны.

Президент же до последнего момента себя никак не проявлял, но в конце, когда абсурдность происходящего стала доходить даже до обычных обывателей, очень эффектно вмешался, выдав за меня поручительство в резонансном судебном процессе. При этом, с одной стороны, никакого прямого давления на суд он формально не оказывал, а с другой, наглядно продемонстрировал всем, что правового беспредела он терпеть не будет и порядок в Федерации обеспечит.

Вот такая комбинация, в результате которой пешка в лице господина Лаврова, то есть меня любимого, удачно достигла противоположного края шахматной доски и превратилась…, нет, не в ферзя, конечно, это было бы слишком жирно для такой пешки. Скорее, в легкую фигуру, слона или коня, что для пешки тоже неплохо. Спасибо, что не разменяли на такую же пешку противника. Хотя, в данном случае я почти все время барахтался сам. Президент лишь помог мне всколыхнуть болото, рекомендовав выдачу лицензии моей компании, а дальше пешка двигалась самостоятельно, и если бы по дороге ее сожрали, гроссмейстер-президент пожал бы плечами и забыл о ее существовании. Но вот когда пешка свое дело почти сделала, он все-таки о ней вспомнил и не дал противнику небрежным движением смахнуть ее с доски. Спасибо и на этом. А в ферзи мы еще успеем. И не надо забывать, что в этих подковерных шахматах фигуры на доске иногда, пусть и довольно редко, могут превращаться в игроков.