Из кабинета управляющего станцией «Наррабри» Найджел мог видеть толпы людей, снующих вокруг огромных зданий инженерных служб. Обслуживание и ремонт подвижного состава на Уэссексе временно прекратили, и теперь каждый квадратный метр свободного пространства был отдан под импровизированные спальни и столовые. Даже при запущенных на полную мощность коммуникациях санитарные условия оставляли желать лучшего. По крайней мере, огромные механические цеха смогли обеспечить несчастным людям крышу над головой. Еще десятки тысяч беженцев обосновались в помещениях терминалов, опустошая запасы заведений быстрого питания. Под временное жилье были приспособлены даже свободные складские помещения. По приблизительным подсчетам специалистов ККТ и правительства Уэссекса, на станции постоянно находились около двух миллионов человек. Сотрудники социальных служб с пятидесяти планет и местные волонтеры работали с оказавшимися разлученными с родителями детьми — около тридцати процентов из них недавно осиротели и пребывали в состоянии шока. Несмотря на назойливое внимание средств массовой информации к последствиям вторжения, многие случаи личного героизма и самоотверженной доброты навсегда остались неизвестными.

— Я не видел ничего подобного с начала двадцать первого столетия, — произнес Найджел.

— Да, я помню Африку и Азию, — ответил Алан Хатчинсон. — Но это не совсем то же самое.

Найджел бросил вопросительный взгляд на третью из глав Династий, присутствующих в кабинете. Хизер Антония Халгарт бесстрастно взирала на беженцев, воздерживаясь от комментариев.

— Мы делаем все, что в наших силах, — сказал Найджел. — Чтобы вывезти всех этих людей, потребуется не более пары дней.

— А куда? — спросил Алан. — Мои сенаторы стали получать жалобы. В некоторых мирах считают, что к ним направляют больше беженцев, чем они готовы принять.

— Справятся, — отрезал Найджел. — Не можем же мы забросить их в миры третьей зоны космоса, где еще нет развитой инфраструктуры. Первым двум зонам придется поднапрячься финансово и физически.

— Но только не Земле, — негромко добавила Хизер.

Найджел смущенно улыбнулся. Хизер приближалась к возрасту, в котором она обычно проходила омоложение, и выглядела величественной дамой, разменявшей шестой десяток: ее рыжеватые волосы уже начали седеть, а на щеках появились первые морщинки. В этот период ее жизни Найджел всегда сравнивал Хизер с высокопоставленной жрицей: молчаливой, проницательной и абсолютно бескомпромиссной.

— Нет, — согласился он, — не Земле. Она получит свои несколько составов, но я предпочитаю обойтись без важных вельмож, жалующихся на нежелательный контингент, обосновавшийся по соседству. Мой адрес в унисфере будет еще целый год забит их посланиями. Пусть вместо этого платят за размещение; я достаточно ясно сказал об этом Криспину.

— Криспин — хороший парень, — заметила Хизер.

— Иначе ему нельзя, — сказал Алан. — Ликвидация последствий выльется в триллионы и займет лет десять, если не больше. Да будут они прокляты, эти чужеродные ублюдки, — они уничтожили почти пятнадцать процентов моей экономики.

— Есть вероятность, что мы потеряем все сто процентов нашей экономики — и намного быстрее, чем ожидали, — заявила Хизер с оттенком презрения в голосе. — Им не удалось убедить меня в том, что новая флотилия будет способна эффективно противостоять угрозе праймов. То, что мы видели до сих пор, не вызывает уверенности в будущем. Мы не можем себе позволить терять по двадцать три планеты в день.

— Мы обещали им поддержать формирование эскадры, — многозначительно напомнил Найджел. — Не знаю, что еще можно было сделать.

— Да, — протянул Алан. — Нельзя сказать, чтобы они нуждались в средствах.

Найджел кивнул в сторону окруженной людьми Дой.

— Политические трудности.

— Именно поэтому мы меняем их каждые пять лет, — сказала Хизер. — Решения принимаем мы — трое здесь присутствующих и остальные главы Династий. Дой будет делать то, что ей скажут, — так же как и сенат.

— Не совсем, — возразил Найджел. — Не будь такой высокомерной.

— Мы построили эту цивилизацию, — упорствовала Хизер. — И ты, Найджел, сделал для нее больше, чем кто-либо другой. Мы не можем оставаться в стороне, когда предстоит сделать трудный выбор.

— Это все теория, — не согласился с ней Найджел. — Мы уже лишились этих планет. И как бы мы ни нуждались в новых кораблях, за несколько месяцев воплотить в жизнь всю программу судостроения не представляется возможным.

— А нам действительно нужны дополнительные корабли? — вкрадчиво поинтересовалась Хизер. — У нас ведь еще есть «Сиэтлский проект».

— Истребить чужаков?

Предложение Хизер сильно удивило Найджела: он не считал ее сторонницей радикальных решений, хоть сам и не сбрасывал со счетов такой вариант развития событий.

— Насколько понимаю, они не оставили нам выбора: либо мы, либо они.

— Они, безусловно, агрессивны, но геноцид… Мне кажется, это крайнее средство. Мы пока еще до этого не дошли.

— Ты апеллируешь к человеческим ценностям, решая проблему с чужаками. Следующая их атака будет более мощной и масштабной. И мы знаем, что она произойдет, не так ли?

— Когда эскадра доберется до той гигантской червоточины праймов, мы сможем их блокировать, — сказал Алан.

Хизер грустно усмехнулась.

— Уничтожить Врата Ада? Ты согласен поставить на это свою жизнь? Ведь других ставок у нас нет.

— К черту! — отрезал Алан. — На передовой сейчас моя земля.

— Давайте успокоимся, — предложил Найджел. — Хизер, он прав: флоту надо дать шанс выполнить то, ради чего его создали. Я еще не готов прибегнуть к геноциду целой расы, какой бы агрессивной она ни была.

— Что, если их следующее вторжение лишит нас половины второй зоны космоса?

— Тогда я сам нажму на кнопку.

— Рада это слышать. А я пока займусь теми же приготовлениями, которыми ты занят уже несколько месяцев.

Найджел вздохнул: то, что остальные Династии узнают, над чем он трудился, было лишь делом времени.

— Да ну, я просто перестраховываюсь.

— Ты выбрал для этого довольно дорогостоящий способ, — заметил Алан. — Во что тебе обошлись корабли? Черт, Найджел, дыра в бюджете Августы была такой большой, что мы не могли ее не заметить.

— Вот поэтому я и не понимаю, почему ты отвергаешь идею геноцида праймов, — сказала Хизер, и на ее лице отразилось искреннее любопытство.

— Нравственность. В той или иной степени она присуща всем нам.

— И твоя нравственность позволяет тебе улететь, оставив всех нас в дерьме?

— Эти корабли будут использованы только в том случае, если окажутся единственным вариантом спасения — если Содружество погибнет и защищать будет некого.