Остальные стояли молча, смущенно глядя друг на друга. Потом Алеа тоже вышла и исчезла в ночной темноте, которая уже окутала лагерь.

Джехан, главный загонщик в охоте на волков в Горбоне, был на редкость безобразен. Его истощенное лицо наполовину скрывалось под кожаным капюшоном. На шляпе он носил белое перо старшего егеря, одевался в костюм из зеленого сукна с расшитыми отворотами и воротником малинового бархата. Очень высокий и худой, ходил он странно — быстро и вместе с тем как-то неловко. Это был человек злобный, мечтавший занять место главного ловчего, которое предоставлялось более знатным людям, чем он. А Джехану приходилось всего лишь направлять облаву, ему не дозволялось ни стрелять, ни даже водить собак.

В то утро он встал до рассвета, чтобы все подготовить, — день предстоял знаменательный. Вот уже несколько дней господин Горбон все настойчивей требовал большей добычи, которая, однако, была и без того обильна.

Жермен Горбон даже решил сам участвовать в большой псовой охоте на волков, назначенной на день Мойры. На время охоты запрещались все полевые работы, все жители деревни были предупреждены.

Джехан поднялся первым среди охотников и прежде всего велел принести во двор палки, которые заготовил еще накануне. Затем разбудил главного псаря и главного ловчего, которому предстояло вести охоту. У входа в замок он поставил большой стол, за которым можно будет принимать людей.

Когда солнце наконец встало, Джехан увидел, как к стенам замка начали стекаться вельможи и крестьяне. Он занялся приемом, а двое других старших егерей ему помогали. Помещиков и крестьян распределяли на загонщиков и ловчих.

Ловчим вручали луки и стрелы, а также несколько копий и широких кинжалов, обращаться с которыми было нелегко, но которые могли послужить, если бы волки вздумали напасть. Крестьянам выдавали простые палки, чтобы устраивать облавы, — это освобождало от оброка.

Когда все прибыли и каждому разъяснили его задачу, главный псарь вывел собак и показал их егерям, которым следовало ходить с ними весь день, а то и больше. Тут было десятков пять выдрессированных собак, приученных травить дичь, и всего с десяток ищеек, оставленных на псарне, которые на поводках выслеживали зверя перед охотой.

Солнце уже поднялось над крепостными стенами. Пора было отправляться в путь. Перед отъездом владелец Горбона произнес краткую речь:

— Благодарю всех за то, что вы приняли участие в большой охоте. Никогда еще не было облавы столь мощной, и я рад охотиться вместе с вами. Загонщики, которых поведет Джехан, отправятся первыми вместе с псарями. Они обойдут большой лес к югу от замка и погонят зверя на север. В это время мы с вами, любезные господа, разделимся на пять отрядов ловчих и пойдем с севера на юг, чтобы встретить зверя, которого погонят собаки. Вчера старший егерь с псарями обошли лес с ищейками. К югу от замка они обнаружили, по меньшей мере, две стаи волков. Охота не кончится, пока обе стаи не будут истреблены, а это около пятнадцати зверей, и до тех пор деревенские работы строго запрещены. Если кто-нибудь бросит охоту, он будет осужден и изгнан. Если же обе стаи будут уничтожены, то в следующем месяце все охотившиеся крестьяне будут освобождены от оброка, который они платят пшеницей, и от расчетов за пользование землей, а егеря удостоятся охотничьих почестей и смогут поделить между собой волчьи шкуры.

В толпе раздались восторженные крики, потом главный загонщик Джехан велел крестьянам взять палки и следовать за ним. Они вышли из ворот замка и быстрым шагом отправились на юг, впереди них шагали псари с собаками.

Джехан знал кое-кого из крестьян, но предпочитал с ними не разговаривать. Он шагал в одиночку во главе загонщиков, стараясь не отставать от шедших впереди собак. Господин старший егерь не любил людей, как, впрочем, и животных. Его жизнь никогда не была легкой, и он не собирался никого жалеть. Загонщики переговаривались у него за спиной, но сам он не проронил ни слова.

В этой части владений трава была густой и высокой, и идти было трудно. Джехан уже начал расчищать себе дорогу палкой, стараясь, однако, не слишком натрудить руки. По его лбу и коричневому капюшону стекал пот. Псари все больше удалялись. Он остановился и глянул на загонщиков, которые тащились позади. Утерся рукавом, сплюнул и вновь зашагал вперед.

Вскоре они дошли до большого леса. Обогнули опушку с западной стороны, держась на расстоянии друг от друга, чтобы прежде времени не спугнуть зверя. Им предстояло гнать его к северу, а значит, перед облавой нужно отойти как можно дальше на юг. Джехан привык охотиться в этих лесах, но он никогда не водил столько народу. За ним шли около восьмидесяти человек, но сколько из них выдержит до конца?

Дойдя до небольшого холма, Мьолльн, как и ожидал, увидел Алею. Она сидела на траве, закрыв лицо руками. Он тихонько остановился поодаль и долго неподвижно стоял и смотрел на темный силуэт девушки, который вырисовывался на фоне звездного неба. Она выглядела такой одинокой и несчастной, даже больше, чем когда он впервые встретил ее на дорогах Галатии, в тот день, когда она помогла ему отбиться от шайки отверженных.

Он так корил себя за то, что часто думал лишь о себе, когда девчушке приходилось нести на своих плечах груз, какого ему никогда бы не выдержать.

На их глазах творилась история. Именно теперь. Единственный раз. Другого не будет. Алеа понимала это и каждый день перед новым испытанием брала ответственность на себя. Гаэлия должна измениться. Мьолльн должен это принять. И согласиться творить историю сообща. А сделать гном мог только одно — помочь Алее. Помочь своей метательнице камней. Если он сейчас этого не сделает, никогда себе не простит. Всю жизнь он будет себя укорять. Алеа надеется на него и на всех остальных. И если хоть кто-нибудь из них не откликнется на ее зов, она никогда не исполнит того, что должна.

— Мьолльн, дай мне побыть одной. Мне надо подумать.

Алеа не шевелилась. По-прежнему сидела, уронив голову на руки. Просто она услышала его шаги.

— Нет уж, Алеа, — отвечал Мьолльн, подходя к девушке. — Нечего тебе думать. Сейчас, ахум, тебе нужна помощь глупого толстого гнома.

— Ты не глупый и не толстый.

— Может, и нет, ахум, но ведь все-таки гном?

Алеа пожала плечами и кивнула. Мьолльн сел рядом. Так и сидел не шелохнувшись. Потом сорвал цветочек и стал вертеть его в руках.

— Алеа, — наконец произнес он, — я, кажется, знаю, что делать. В Тарнее тебя никто не заменит, это уж точно. И что бы ты ни говорила, надо тебе туда ехать. Не можешь ты все бросить, ведь тогда эти проклятые харкурцы возьмут Сарр, если мы будем медлить.

— Знаю…

— А спасти волков как раз может и кто-нибудь другой. И кроме тебя есть кому помешать этой охоте, которую там затевают, понятно? Так вот, что тебе предлагает Мьолльн Аббак. Я сам займусь этими проклятыми охотниками на волков, пока ты поедешь в Тарнею. Ахум?

Алеа подняла голову и поглядела на своего друта.