– Я бравый моряк Попай, я бравый моряк Попай! Я плаваю в лодке с кривоногой красоткой, я бравый моряк Попай!

Под общий смех Пэгги неуверенно улыбнулась. Бад убрал руку с ее коленки, машина завизжала на повороте, и Пэгги ударилась о дверцу. Холодный ветер грубо дохнул ей в лицо, и она зажмурилась. 110 миль в час, 115, 120.

СЕНТ-ЛУИС – 3 МИЛИ

«Будь осторожна, дорогая».

Попай игриво выпучил глаз.

– Ах, Олив Ойл, моя милашка!.. – И легонько пихнул ее локтем. – Ты будешь Олив Ойл, поняла?

Пэгги опять смущенно улыбнулась:

– Нет, я не могу.

– Будешь!

На заднем сиденье, изображая Вимпи, объявили:

– Во вторник я охотно заплачу за гамбургер, что нынче проглочу.

Три громких голоса и один слабый грянули сквозь завывания ветра:

– Я сража-а-аюсь как лев, шпина-а-ата поев, я бравый моряк Попай! Пум-пум!

– Я ем, что я ем, на зависть вам всем, – сипло повторил Попай и положил руку на скрытое под желтой юбкой колено Олив Ойл. Сзади двое из квартета вернулись к оживленному страгу.

СЕНТ-ЛУИС – 1 МИЛЯ

Черная машина с ревом неслась по темным предместьям.

– Приготовить фильтры! – выкрикнул Бад.

Все достали и надели пластиковые ротоносовые маски.

НЕ ВАЖНО, СТАР ТЫ ИЛИ МОЛОД,

ФИЛЬТРУЙ БАЗАР, ПРИЕХАВ В ГОРОД!

– Тебе понравятся чумовые танцы! – сквозь свист ветра проорал Бад. – Это потрясно!

Пэгги задрожала, но не из-за ветра или ночного холода. «Помни, дорогая, что в нашем мире много ужасных вещей. Держись от них подальше!»

– Может, поедем в какое-нибудь другое место? – спросила Пэгги, но ее вряд ли кто услышал, потому что Бад снова запел:

– Я плаваю в лодке с кривоногой красоткой!

Она снова почувствовала его руку на своей коленке, а на заднем сиденье усердно предавались страсти уже без всяких поцелуев.

Танец мертвецов. От этих слов внутри у Пэгги все заледенело.

СЕНТ-ЛУИС

Черная машина мчалась среди развалин.

Это была обитель дыма и вульгарных удовольствий. Воздух наполнился голосами веселящихся людей и визгом духовых инструментов, пробивавшихся сквозь общую неразбериху музыки – музыки 1997 года, неистовства болезненных, лишенных гармонии звуков. Танцующие топтались на крохотной открытой площадке и терлись телами друг о друга. Паутина грохочущих звуков опутывала их. Они распевали:

Бей меня, терзай, души!

Все, что нужно для души!

Унижай, топчи, круши!

Милый, милый, милый, будь чудовищем!

Развалины, вместо того чтобы рушиться и осыпаться, служили оградой танцплощадке.

О мой милый, будь, будь, будь, будь чудовищем!

– Ну и как тебе здесь нравится, Олив Ойл, моя любойл? – спросил Попай с блеском в глазах, пока они разыскивали официанта. – Ничего похожего на Сайксвилл, правда?

Пэгги улыбнулась, но ее пальцы в ладони у Бада онемели. Когда они проходили мимо тускло освещенного стола, невидимая рука скользнула по ее бедру. Она отшатнулась и больно ударилась о чье-то колено по другую сторону узкого прохода. Спотыкаясь и поскальзываясь, прошла через задымленный, душный зал, чувствуя на себе десятки раздевающих, ощупывающих взглядов. Бад снова дернул Пэгги за руку, и у нее задрожали губы.

– Здорово, да? – с довольным видом сказал Бад, когда они нашли свободные места. – Прямо напротив сцены!

Из облака сигаретного дыма вынырнул официант и склонился над их столом, держа карандаш наготове.

– Что будете? – прорвался сквозь какофонию его вопрос.

– Виски с содовой, – заказали в один голос Бад и Лен, а затем обернулись к своим подружкам.

– Что будете? – словно эхо повторили их губы слова официанта.

– «Зеленое болото», – сказала Барбара, и Лен передал дальше:

– «Зеленое болото» сюда.

Джин, «Кровь вторжения» (ром 1997 года изготовления), лаймовый сок, сахар, веточка мяты, колотый лед – очень популярный у студенток колледжа коктейль.

– А ты, детка? – спросил свою подружку Бад.

Пэгги улыбнулась.

– Мне просто имбирный эль, – хрупко прозвучал среди грохота и дыма ее дрожащий голосок.

– Что? – переспросил Бад, и официант тут же проорал:

– Еще раз! Ничего не слышно!

– Имбирный эль.

– Что?

– Имбирный эль!

– Имбирный эль! – крикнул Лен так, что его едва не расслышал барабанщик выступающей группы.

Он ударил кулаком по столу. Раз. два. три.

Хор:

– Поживее! – рявкнул официант. – Делайте заказ, ребятки, я очень занят!

– Два виски с содовой и два «Зеленых болота»! – пропел Лен, и официант скрылся в клубящемся тумане.

Юное сердце Пэгги беспомощно забилось. «Главное, ничего не пей, когда пойдешь на свидание. Обещай мне, дорогая! Ты должна мне пообещать!» Она попыталась выбросить из головы родительские наставления.

– Тебе здесь нравится, детка? Чумовое место, правда? – выпалил раскрасневшийся, довольный Бад.

Пэгги ответила Баду неуверенной вежливой улыбкой. Она наклонила голову и перевела взгляд на сцену. «Чумовое». Это слово царапало ей сердце. Чумовой, чумовые.

Сцена вдавалась в зал полукругом радиусом в пять ярдов. Ее ограждали перила высотой по пояс. По краям висели два фиолетовых прожектора, сейчас отключенных. «Фиолетовое на белом», – мелькнула в голове мысль. «Дорогая, одного бизнес-колледжа в Сайксвилле будет недостаточно. Я хочу, чтобы ты изучала искусство в университете».

Рука официанта, словно бы отделенная от тела, поставила перед Пэгги стакан с ядовито-зеленой жидкостью. Алле-гоп! – и рука исчезла. Пэгги вгляделась в грязно-зеленую болотную глубину и всплывающие на поверхность кусочки льда.

– Тост! – объявил Бад. – Подними свой стакан, Пэг!

Они дружно чокнулись.

– За первобытную страсть, – сказал Бад.

– За половую невоздержанность, – подхватил Лен.

– За безумство плоти, – прибавила Барбара.

Все выжидающе посмотрели на Пэгги. Но та не догадывалась, чего они ждут.

– Твоя очередь, – строго проговорил Бад, раздосадованный непонятливостью новенькой.

– За. нас, – нерешительно закончила она.