Настоятельница с почтением проводила маэстро до дверей отведенной ему кельи. Сам учитель уже признанного великим маэстро Боттичелли напишет для капеллы их монастыря лик мадонны с младенцем.

На следующий день Липпи осмотрел капеллу, отдохнул и приступил к работе. Мать настоятельница не могла нарадоваться: художник не покладая рук трудился с раннего утра до позднего вечера.

Но на следующее утро Липпи пришел к ней с озабоченным видом.

Аббатиса приняла его ласково и уважительно. Видя хмурое лицо маэстро, она поспешила поинтересоваться:

– Что-нибудь не так? Что стряслось, уважаемый мастер, чем вы недовольны или обеспокоены?

«Мадонна с Младенцем и ангелами» работы Филиппо Липпи

– Нужна натурщица, – произнес Липпи. – Знаете ли, матушка, довольно трудно рисовать мадонну, не имея перед глазами живой натуры. Ну, без младенца мы обойдемся, но надо найти какую-нибудь подходящую монахиню.

Художник получил возможность придирчиво осмотреть молодых монахинь и послушниц монастыря. Свой выбор фра Липпи остановил на молодой монахине Лукреции Бути, происходившей из состоятельной и добропорядочной семьи. Девушка была молода и очень хороша собой. Над высоким чистым лбом монашки вились светлые пряди, глаза сияли голубыми сапфирами, губы казались спелой малиной, а румянцу могла позавидовать сама заря.

При этом Лукреция обладала прекрасной фигурой, зубы ее сияли, словно морские жемчужины, а голос звенел колокольчиком.

На следующий день, рано утром, Лукреция отправилась не на общую молитву с сестрами, а в мастерскую художника, чтобы позировать ему для картины «Мадонна с младенцем». Так распорядилась настоятельница.

Вскоре к дверям мастерской Липпи стали приносить уже два прибора и две порции завтрака, обеда и ужина.

Конечно, настоятельница понимала, почему фра Липпи так торопился. Все просто: деньги! Монастырь платил ему большую сумму за работу, а впереди прославленного маэстро наверняка уже ждали новые выгодные заказы. Вот и весь секрет, люди алчны, и великие художники, к несчастью, тоже ввергают свою бессмертную душу в пучину низкого земного греха!

Вскоре Филиппо представил обитательницам монастыря готовую картину. Все без труда сразу узнали в образе невыразимо прекрасной мадонны, державшей на коленях пухлого младенца Иисуса, знакомые черты Лукреции Бути. У мадонны были те же большие выразительные глаза. Полные ласковой печали, светлые вьющиеся локоны и загадочная улыбка на чуть припухших алых губах.

Казалось, женщина, изображенная на картине, знает нечто, о чем предпочитает умолчать.

Картина, как и другие произведения прославленного мастера, производила на зрителей сильное, неизгладимое впечатление. Признанный мастер, Липпи всегда отличался тонкостью рисунка, подбирая удивительную гармонию красок. Поэтому настоятельница, не торгуясь, заплатила за работу, и маэстро практически немедленно покинул обитель Санта-Маргарита…

Следующий день выдался в монастыре на редкость суматошным: прослышав о новом образе святой мадонны, написанном самим знаменитым Филиппо Липпи, народ из Прато валом повалил в монастырь, и щедрые пожертвования верующих, к несказанной радости настоятельницы, начали быстро пополнять монастырскую казну.

Однако вскоре разразился скандал, Лукреция исчезла. Предполагали, что она сбежала с художником.

Как ни старались скрыть исчезновение из монастыря юной монахини, это не удалось. Вскоре в обители Санта-Маргарита появился разъяренный, как бешеный бык, примчавшийся из Флоренции отец Лукреции, Франческо Бути, полный справедливого гнева и негодования.

Догнать сбежавших любовников не удалось, хотя за ними отрядили погоню. Сначала они скрывались во Франции, где маэстро легко находил выгодные заказы, поскольку слава о его уникальной кисти бежала далеко впереди мастера. Затем Лукреция и Филиппо, который все чаще стал именовать себя синьором ди Томазо, перебрались в Швейцарию, где власть католической церкви была значительно слабее.

Синьор Франческо Бути писал дочери полные отчаяния и угроз письма, заклиная ее отрешиться от греховной любви к художнику, который намного старше ее и, по сравнению с ее юной красотой, просто увядший старик, изрядно потрепанный жизнью. Но она ни за что не хотела возвращаться.

Настоятельница монастыря Санта-Маргарита из Прато просто боялась показаться на людях, особенно после того, как стало известно, что в 1457 году Лукреция родила сына, которого в честь отца назвали Филиппино. Узнав об этом, папа Пий II (известный в свое время в миру как Эней Сильвио Пикколомини, историк и гуманист), только тонко усмехнулся:

– Чувственный зов плоти художника часто сильнее веры.

– Это соблазны дьявола, Ваше Святейшество, – наклонился к креслу, в котором сидел папа, один из кардиналов.

– Его кистью водит сам Бог, а не дьявол, – резко отрезал Пий II, давно очарованный искусством великого живописца, продолжавшего плодотворно творить, став женатым человеком.

Спустя несколько лет скандал утих и вроде бы все стали забывать про Лукрецию и ее знаменитого мужа, но тут Флоренцию и Рим всколыхнуло новое известие. У четы родилась дочь, получившая имя Александра.

Тогда художник решился обратиться лично к папе, умоляя его разрешить ему и его невенчанной жене снять с себя монашеский сан. И папа Пий II пошел навстречу мольбам великого художника.

– Полагаю, сутана только сковывает его творчество. Она мешает счастливой семейной жизни, – мудро решил он. – Иногда мне кажется, что, уйдя в мир, Филиппо станет только ближе к Богу!

С разрешения Рима Лукреция и Филиппо сняли сутаны и стали мирскими людьми, а заключив брак, они сделали своих детей законнорожденными. Филиппо Липпи ди Томазо написал еще множество дивных картин, а его сын Филиппино, унаследовавший талант отца, сначала был учеником Сандро Боттичелли, а позднее сам стал знаменитым художником.

Так закончилась любопытная история роковой страсти мастера фра Липпи, похитившего мадонну из обители Санта-Маргарита.

В феврале 1576 года небольшая флотилия под флагами Светлейшей Венецианской республики сопровождала синьора Баффо на Корфу, губернатором которого он должен был стать по повелению дожа. Турецкие корсары подстерегали европейские суда в Адриатическом море, захватывали в жестоком бою груз, убивали или обращали в рабство команду и пассажиров.

Синьор Баффо не зря был назначен на столь ответственную должность. Единственной его слабостью была безграничная любовь к дочери.

Вот уже несколько лет подряд вспоминал синьор Баффо странный случай, произошедший с ним на карнавале в Венеции. Какая-то старуха, лица которой, естественно, не было видно, предсказала, что его дочь будет царицей, заявив: «Дож обручается с морем, бросая в него перстень, а дочь твоя обручится с царем, когда ты будешь брошен в море!» Через три года, когда в Венецианской республике свирепствовала чума, старуха снова оказалась на пути синьора Баффо и произнесла, указав на девочку: «Будет царицей!» После чего исчезла в толпе. А перед самым отправлением на Корфу старуха появилась в третий раз и, произнеся ту же фразу, исчезла. Шестнадцатилетняя девушка верила в эти предсказания гораздо меньше отца и посмеивалась над его опасениями и настороженностью.