Максим не стал спорить, хотя сейчас ему меньше всего хотелось ехать на завод, чтобы там снова прикасались к его рукам и плечам посторонние люди, безнадежно застывшие в прошлом, словно в лаве давно потухшего вулкана.

— Возьми моего водителя и машину, — предложил отец. — А я поеду с Марьяной. Хорошо?

Отец зачем-то обнял его. Присыпанные снегом, они двинулись обратно, а дед остался лежать под комьями глины и ворохом венков.

Человек размышляет о собственной жизни, как ночь о лампе.

Иосиф Бродский

Павлу Козыреву было около семидесяти лет, однако его смерть стала неожиданностью для всех, включая Георгия, который раньше других узнал о его болезни. Как любой узурпатор, Павел строил свою империю на принципах абсолютизма, и представить дальнейшее существование холдинга без его верховного владыки было нелегко. Так и не завершенная реструктуризация не решала проблемы, лишь провоцировала новые риски. Не было сомнений, что партнеры и соучредители не упустят возможности выловить в их общих прудах всех рыб пожирнее, и реструктуризация им только поможет в этом. Стоял на повестке и второй важный момент — бизнес Павла был прикрыт личной дружбой с высокими людьми, и сохранение этих связей было непростой задачей для наследников. Поэтому следовало ожидать и отказов в пролонгировании важных контрактов, и новых судебных исков по сделкам с госимуществом, которыми бывший тесть активно занимался до последних дней.

Уже на похоронах, вглядываясь в лица друзей и бывших соратников Павла Сергеевича, Георгий вполне освоился с мыслью, что семье предстоит серьезно побороться за свой кусок пирога за общим столом. Тогда же он понял, что Марьяна не представляет всех масштабов вероятных трудностей.

Ещё не отметив девятин, она заняла кабинет отца в офисе на седьмом этаже и начала совершать одну за другой все ошибки неуверенных людей, стремящихся немедленно завоевать авторитет. Два заместителя Павла, Шубин и Васкунец, всегда соперничавшие тайно, теперь вступили в открытую борьбу за первое место у престола, и каждый пытался окружить новую начальницу своими людьми. Лояльный к Георгию Васкунец был моложе, хитрей и дальновиднее, но Шубин имел опыт многолетней работы с Козыревым и был вхож в кабинеты к «великим» через своего зятя. Георгий не сомневался, что он завербован Сирожами.

Со смертью Павла для Сирожей открывались два пути: воспользоваться ошибками Марьяны, чтобы обанкротить компанию и поделить в свою пользу, либо заключить с ней союз, закрепив его браком с младшим представителем клана. В любом случае Георгию предстояло принять непростое решение — с кем и против кого объединяться, чтобы не потерять своих позиций, а по возможности усилить.

Но пока что он собирался взять короткую паузу, что очень раздражало Маркова, сторонника тактики агрессивного броска. Компаньон считал, что ковать железо следует, не отходя от кассы, и что Георгий должен заявить свои права на управление компанией, для чего ему нужно в спешном порядке жениться на Марьяне. Сашу не волновали частности — только результат.

Стук крысиных лапок вокруг трона как будто возбуждал Марьяну, но для Георгия он возвещал приближение многих катастроф. Решив, наконец, поговорить с ней об этом, в пятницу, ровно через две недели после смерти Павла, Георгий пригласил её пообедать. Затем он собирался заехать к Игорю, которого не видел с того вечера в сауне.

В недавно открывшемся японском ресторане было довольно многолюдно, и они заказали отдельный кабинет. Георгий спросил бутылку белого вина, сливочный суп и лобстера. Марьяна долго изучала меню, он посоветовал ей также остановиться на лобстере, которого здесь прямо при клиенте извлекали из бассейна.

— Ты ведь ешь морепродукты? У нас не так много мест, где варят живых раков. Или боишься испортить карму?

Она слегка смутилась и призналась:

— Я никогда не умела их разделывать.

— Положись на меня, — улыбнулся он. — Я могу разделать кого угодно. Или, может, все-таки бифштекс с кровью и жареной картошки?

Марьяна покачала головой, продолжая водить пальцем по строчкам.

— Не надейся, у тебя не получится так просто свернуть меня с истинного пути.

— Но почему не попробовать? Eritis sicut Deus, scientes bonum et malum. Будете как Бог, познаете добро и зло. Цитирую змия, соблазнявшего Адама и Еву. Сигарету?

Она слегка нахмурилась.

— Не понимаю, какое удовольствие люди находят в курении. Ты, кажется, собирался бросать?

— Не только собирался, но и бросал. Только за последний год раз пять. Но если тебе неприятно, я потерплю.

Глядя, как он убирает портсигар, она благодарно кивнула.

В круглой чашке на столе плавали восковые лотосы, пластиковая сакура отбрасывала тень на полотняные занавески. Тихо дребезжали подвешенные над дверью колокольчики — дзен-дзен-дзен.

— А здесь уютно, — заметил Георгий. — В самом деле, райский сад… Как думаешь, что сейчас говорят друг другу лобстеры? Надеюсь, они тоже верят в счастливое перерождение и не посылают проклятий в наш адрес.

— Я иногда употребляю в пищу морепродукты, потому что трудно представить, что эти животные наделены сознанием и душой, — отозвалась Марьяна. — Хотя, наверное, это неправильно. Это компромисс.

— Готов признать наличие души только у собак и котов. Но их я не ем. Ну, возможно, ещё у крокодилов. Мне чем-то симпатичны эти твари. Никогда не покупаю вещей из крокодиловой кожи. Мне нравится думать, что в прошлой жизни я был ленивым сонным аллигатором.

Официант разлил вино. Марьяна взяла бокал за тонкую ножку и с несколько неуместной торжественностью произнесла тост:

— Хочу поблагодарить тебя, Георгий. За поддержку и понимание. Не знаю, что бы я делала сейчас одна. Хочу, чтобы ты знал, как я ценю это. Выпьем за тебя.

— Ты сама держишься молодцом, — возразил он, с удивлением распознавая в её голосе интонации Павла. — Мне самому непросто справиться с мыслью о его… уходе.

— Нет, — тихо и быстро возразила Марьяна. — Я не молодец, я до сих пор не могу опомниться. Я пью успокоительное, но всё равно…

Она схватила со стола бумажную салфетку, высморкалась. В порыве искреннего сочувствия Георгий взял в свои её худую руку, слегка сжал пальцы.

— Ну-ну, перестань. Испортишь свой эффектный макияж. Я говорил тебе, что с этими стрелками ты похожа на Сильвану Монгано?

— Прости, — откашлялась она. — Не знаю, кто это. Постоянно думаю о нем, как будто он находится рядом, всё время смотрит на меня и осуждает. И мне кажется, что я всё делаю не так! Что я зря заняла его кабинет, напрасно уволила людей. Что я не справлюсь, не оправдаю его ожиданий. Что по моей вине мы можем потерять компанию…

Георгий собирался сам подвести её к этой мысли, но сообразил, что не следует соглашаться с ней теперь. Он даже подумал мельком, не пытается ли она таким способом провести проверку его лояльности.