Шальхассан уже примерно понял, каковы гарнизоны Сереша и Парас Дерваля; он также имел представление о гарнизонах Родена и Северной твердыни, а потому тут же ответил:

— Будет две тысячи — еще до наступления новолуния. «Так, — думал он, — до новолуния около трех недель; такую армию собрать можно, но Шарре придется поторопиться. А главного возничего я прикажу высечь кнутом!»

Айлерон улыбнулся.

— Это очень хорошо. — Он шагнул вперед — более молодой король навстречу более старшему, как и полагалось, — и обнял Шальхассана по-солдатски, крепко и чуть грубовато. И обе армии, а также собравшаяся толпа взревели от восторга.

Айлерон снова отступил назад, глаза его теперь горели так, что, казалось, способны обжечь. Он поднял руки, призывая к тишине, а когда тишина установилась, громко провозгласил своим чистым суховатым голосом, далеко разносившемся в морозном воздухе:

— Жители Парас Дерваля! Как вы видите и сами, Шальхассан Катальский прибыл к нам с двадцатью пятью сотнями воинов и обещает нам еще две тысячи. Неужели мы не сможем проявить должное гостеприимство? Неужели не найдем для доблестных катальских воинов кров и пищу? Не приютим их в своих домах?

То, что в ответ раздались возгласы согласия, не сумело скрыть весьма серьезной проблемы, и Шальхассан, странным образом тронутый этой готовностью горожан поделиться даже тем малым, что они имеют, решил, что настала пора и для великодушного жеста с его стороны, чтобы эти северяне не заблуждались насчет истинного величия Катала. Он поднял руку, призывая к молчанию, и кольцо у него на большом пальце засверкало бриллиантовыми брызгами на ярком солнце.

— Мы также благодарны тебе, Верховный правитель, — начал он. — Кров нам действительно понадобится, тем более так далеко от наших родных садов среди этой зимы, но жители Катала сами прокормят своих воинов, а вдобавок и еще столько воинов Бреннина, сколько позволят те немалые запасы, что хранятся в наших амбарах.

Вот и пусть теперь этот северный король подыскивает слова, чтобы остановить тот гром аплодисментов и восторженный рев, которые последовали за ЭТИМИ словами! Шальхассан в глубине души ощущал себя победителем, что, впрочем, никак не отражалось на его лице. Он повернулся к Айлерону:

— Моя дочь позаботится о провизии для войска и о новых отрядах воинов — обо всем.

Айлерон кивнул; толпа все еще продолжала бурно выражать свое восхищение. И тут до Шальхассана донесся чуть насмешливый голос Дьярмуда:

— Пари?

Шальхассан заметил, как невольно сузились и гневно вспыхнули глаза молодого короля, когда он повернулся к принцу.

— Какое еще пари? — грозно спросил он. Дьярмуд улыбнулся.

— У меня нет сомнения, что и обещанная провизия, и воины вскоре сюда прибудут, но у меня нет сомнений также и в том, что за все это отвечать придется великолепному Галинту или, возможно, Брагону Гатскому. Я совершенно уверен, господин мой Шальхассан, что твоя дочь этим заниматься не будет.

— Это почему же? — тихо спросил Шальхассан, стараясь скрыть внутреннюю дрожь при упоминании имени Брагона. — Почему ты так в этом уверен?

— Потому что Шарра в данный момент находится здесь, среди твоих воинов, — ответил принц с самым легкомысленным видом и совершенно спокойно.

Как же будет приятно проучить этого самоуверенного молокососа. И уж такое-то удовольствие Шальхассан непременно намерен был себе доставить! Хотя бы только потому, что его собственные опасения насчет того, что Шарра снова может отправиться на поиски приключений, заставили его дважды по пути от Сереша до Парас Дерваля проверить все войско на тот случай, если его своенравной дочери вздумалось переодеться воином. Он достаточно хорошо ее знал, чтобы все как следует проверить. Нет, среди его воинов принцессы не было.

— А что бы ты поставил на кон? — осторожно спросил Верховный правитель Катала. Спросил очень тихо, словно боясь спугнуть добычу.

— Поставлю свой плащ против твоего, — последовал быстрый ответ. В синих глазах Дьярмуда плясали недобрые огоньки. Белый плащ был гораздо лучше и дороже, и оба это понимали. Так Шальхассан ему и сказал.

— Возможно, — пожал плечами Дьярмуд. — Только я проигрывать не собираюсь.

Ох, какое это будет удовольствие — проучить его!

— Пари, — сказал Шальхассан, и придворные вокруг них зашушукались. — Башрай, — подозвал он своего нового капитана стражи, и тот мгновенно оказался возле него. Шальхассан скучал по прежнему своему капитану, Деворшу, и отлично помнил, как тот умер. Ну что ж, это будет небольшая месть Шарре, находящейся там, в Санг Марлене. — Прикажи своим людям сделать шаг вперед и построиться в шеренги по пятьдесят человек, — велел он.

— И пусть снимут шлемы, — подсказал Дьярмуд.

— Да, и это тоже, — подтвердил Шальхассан. Башрай неловко повернулся и отправился отдавать соответствующие приказания.

— Непристойная затея! — сердито бросил Айлерон брату, холодно на него глядя.

— Почему же? Иногда это неплохое развлечение, — раздался рядом мелодичный голос Бренделя. Светлый альв широко улыбался, и глаза у него стали совершенно золотые, заметил Шальхассан с ужасом и восторгом, но успел все же изогнуть губы в улыбке.

Теперь уже все прослышали о готовящемся пари, и на площади слышались смех и возгласы удивления. Многие уже делали ставки, карябая что-то на клочках бумаги, переходивших из рук в руки. И только рыжеволосая Верховная жрица да мрачный Айлерон остались равнодушны ко всеобщему оживлению.

Времени много не потребовалось. Башрай, стараясь угодить, подготовил все очень быстро, и за весьма короткое время все катальское войско успело, построившись в шеренги и сняв шлемы, пройти в ворота дворца, где стояли оба короля. Люди Дьярмуда проверяли каждого воина и, надо сказать, весьма придирчиво. Впрочем, Шальхассан тоже был не менее строг. Шарры среди воинов не оказалось. Шальхассан медленно повернулся к Дьярмуду, кутавшемуся в свой белый плащ. Принц одарил гостя своей знаменитой улыбкой и даже попытался пошутить:

— Может быть, и лошадей тоже проверим?

Но Шальхассан лишь приподнял бровь тем самым движением, которое все его придворные так хорошо знали и которого весьма опасались, и Дьярмуд грациозным жестом и со смехом выскользнул из-под своего плаща. Он стоял теперь на жестоком морозе, в костюме того же красного цвета, что и перо у него на шапке, а также — одежды детей.

— И шапку тоже возьми, — предложил он, протягивая шапку и плащ выигравшему.

Шальхассан повелительно махнул рукой, и Башрай, сияя от радости, вышел вперед, но тут раздался такой знакомый, ох какой знакомый голос:

— Не бери, Башрай! Катальцы берут только тот выигрыш, который получен честно!

Да, слишком поздно Шальхассан понял, что, собственно, происходит! В Сереше ему выделили почетную стражу из пяти человек, второпях собранную на рассвете. И вот один из этих стражников, стоявших на краю площади, вышел вперед, снял плотно облегавший голову шлем, и на спину ему водопадом хлынули роскошные черные кудри, которыми так славилась принцесса Катала.