Что делать? Как спасаться?! Хармон бегал по поместью, мысли метались в голове.

Спасти Низу? Заплатить похитителям выкуп? Ах, если бы так просто! Не ради денег же ее украли! Если чего-нибудь потребует в обмен — то голову Хармона и Светлую Сферу!

Спастись самому? Но как? Сбежать из Мелисона? А может, только этого злодеи и ждут?! Не хотят учинять резню в городке, на глазах у всех, вот и сделали засаду в горах, на единственной подъездной дороге. А Низу украли лишь затем, чтобы всполошить Хармона. Испугается, бросится наутек — прямо в засаду и угодит!

Можно, конечно, сбежать не по дороге, а прямо через горы, козьими тропами… нет, нельзя.

Тогда, может быть, звать на помощь? Но кого? Конечно, бургомистр Корнелий и его верный констебль числятся в друзьях Хармона, да много ли от них проку? Два недотепы против тайного ордена!..

Ну, а может, Низа все-таки сбежала сама? Тогда надо нанять людей — мальчишек каких-нибудь, пастухов — чтобы выследили и вернули. Но Хармон не сделал и этого. Во-первых, проснулся он поздно, а ночь была лунная, так что Низа вполне могла сбежать еще в полночь и получить десять часов форы. Как теперь догонишь!.. Во-вторых, козьих тропинок в горах много, надо слать людей россыпью, по одному на каждую тропу. А чем кончится для преследователя встреча с Низой один на один — вопрос тревожный. Она — дочь шаванов, познала множество бед и доведена до отчаянья. Ясно, что будет драться.

Вот и выходило: нужно что-то делать, а нечего. Хармон приказал слугам запереть все двери и ставни, собраться в холле, вооружиться кто чем может. Заперли, собрались, вооружились. Ну и армия! Садовник с лопатой, два лакея с кочергой и топором, кухарка с ножом для мяса. А Онорико вовсе нету — он уехал в Лаэм за новыми веществами для шара, а мастер Гортензий… Стоп, где мастер Гортензий?

Не зная о переполохе, изобретатель вместе с помощником-студентом трудился в мастерской. Хармон прибежал к ним, чтобы призвать к оружию, но тут его осенило.

— Друг Гортензий, в каком состоянии наш небесный корабль? Можем сейчас поднять его в воздух?!

Сперва Гортензий даже не понял сути просьбы. Шар находился в состоянии… супа. Он варился в котле с тем особым составом, который должен сделать материю непроницаемой для водорода.

— Погасите этот гуляш! — приказал Хармон. — Вытащите и высушите шар, готовьтесь к полету!

Гортензий стал спорить, пересыпая речь отборной шиммерийской бранью. Если ткань не доварить, вся работа пойдет ишаку в задницу, и придется начинать заново. Мокрый шар полетит не лучше мокрого индюка, а сушить его — дело на два дня. Это ж в котле не вода, а алхимическое варево, пусть подавится им Темный Идо. Оно жирное и липкое, а может, еще и ядовитое — в книге неясно написано. А высушить шар — только полдела, вторые полдела — надеть на него сеть из веревок. В прошлый раз с пятью помощниками цельный день убили на эту сетку, путь повесится на ней Темный Идо!

Хармон заорал в ответ. Он здесь, тьма сожри, хозяин, а если хозяин, тьма сожри, приказывает, то ты берешь и делаешь, иначе хозяин тебя утопит в алхимическом вареве, пусть подавится Темный Идо твоим утопленным трупом!

Гортензий уловил настроение, прикрикнул на студента, и вместе они принялись вытаскивать из котла жирный, липкий, возможно, ядовитый шар. Хармон послал лакеев им в помощь, а сам боязливо вышел на балкон оглядеть окрестности. Никаких подозрительных людей вокруг поместья не виднелось. Собственно, людей и вовсе не было: шло к полудню, городок привычно притих, чтобы оживиться ближе к вечеру. Похитители Низы зачем-то давали Хармону время. Возможно, надеялись, что он, готовясь к бегству, полезет за Светлой Сферой и выдаст положение тайника. А может, похитителей и вовсе не было, и Низа сейчас одна-одинешенька бредет через горы. Интересно, пожалела она уже о своем решении? Вспомнила ли Хармона, подумала вернуться?..

Так или иначе, шар придется весьма кстати! На нем легко и уйти от погони, и высмотреть Низу с высоты. Лишь бы только она сбежала в ту сторону, куда ветер. А так оно, скорей всего, и есть: облака, как и прежде, плыли на Запад.

Хармон трижды заходил к Гортензию, чтобы поторопить, и трижды задумывался, не взять ли Сферу из тайника, но решил сделать это перед самым взлетом. Кухарку, как самую бесполезную из бойцов, послал к бургомистру спросить, не являлись ли вчера в город подозрительные чужаки? Кухарка была родом из Мелисона и при любом случае заходила поболтать к сестре. Хармон как мог настращал ее, чтобы сегодня она шла прямиком к бургомистру:

— Женщина, если не хочешь найти здесь, в поместье, шесть смрадных трупов, изъеденных мухами, то ради всех богов беги скорее!

Однако кухарка все-таки решила перемолвиться словечком с сестрой — хотя бы рассказать, что скоро она может лишиться места, ведь хозяин превратится в труп, поскольку варит небесный шар в ядовитом котле. Сестра взяла немного времени, чтобы надлежащим образом прокомментировать новость: хотя славный Хорам и не лаэмец, но он прожил месяц в Лаэме, вот тамошний дух к нему и прицепился. Слава богам, что он варит только бездушный шар, и никого не травит, кроме самого себя. От того, кто пожил в Лаэме, можно ждать гораздо худшего!

Словом, кухарка вернулась в сумерках, когда шар уже вовсю сушился, развешенный между деревом и оградой, роняя наземь жирные едко пахнущие капли. На диво, кухарка вернулась не пешком, а в повозке. Правил бричкой отец Элизий, подле него на козлах сидела… Низа!

Всю историю Хармон узнал от священника, ведь Низа, как и прежде, не говорила больше пяти слов.

Она покинула поместье не в полночь, а на рассвете, с единственной целью — прогуляться в одиночестве и ощутить свободу. Бежать на родину она и не думала, вполне понимая безнадежность затеи. Низа прогулялась по утреннему, еще безлюдному Мелисону, кое-где осторожно позаглядывала в окна, увидела, как завтракают добрые горожане. Двинулась за город в оливковую рощицу, послушала птиц, вдыхая чудные южные запахи. За рощицей нашла погост и подивилась дикому имперскому обычаю — скармливать мертвецов червям. Вышла к речушке, скинула обувь, прошлась быстрой, обжигающе холодной водой. Вернулась в городок и там что-то еще делала, где-то гуляла — священник воспринял все это с ее слов, то есть, отрывчато и смутно. Факт тот, что после полудня девушка обнаружила церковь и зашла туда, и спросила отца Элизия:

— У вас есть жертвенный алтарь, чтобы поговорить с Духом Степи?

— Прости, у нас нет такого алтаря, — ответил священник, — но я могу попросить святую Софью, самую добрую из Праматерей, чтобы передала Духу твои слова.

Он подвел Низу к иконе Софьи Величавой и прочел молитву. Затем и Низа стала молиться, ничуть не смущаясь присутствия священника. Видимо, в Рейсе молитва — дело публичное, а не сокровенное. Отец Элизий мало понял из ее слов, Низа использовала наречье Степи, но увидел, что девушка одинока и несчастна. Когда она окончила молитву, священник сказал:

— Ответь мне, дитя: ты знаешь свое место в мире?

— Я живу у славного Хорама.