— Грен! Посмотри! Это… монстр. Грен! — сдавленно бормотала она. — Разве я не говорила, что это нехорошее место?

Опираясь на широкий каменный скат вблизи от мчащихся прочь попрыгунчиков, там разворачивался, надуваясь, какой-то серебристый пакет. Быстро увеличиваясь, он постепенно превращался в громадный шар, намного превышавший размерами человеческий рост.

— Это зеленобрюх! Не надо смотреть! — пояснила, оглянувшись, Яттмур. — Это плохо для людей!

Но, завороженные зрелищем, они уже не могли отвести глаз; разворачиваясь, пакет раздулся во влажную сферу с тяжелыми складками, а на этой сфере рос, набухая, единственный глаз, огромный желеобразный глаз с зеленым зрачком. Глаз поворачивался, осматриваясь вокруг, пока не замер, рассматривая притихших людей.

Внизу пакета-шара появилась глубокая прорезь. Последние несколько попрыгунчиков увидели ее, ненадолго замешкались и затем, пошатываясь, направились к конверту. Шестеро из них прыгнули прямо в разрез, который тут же захлопнулся за ними, подобно широкому рту, тогда как сам конверт начал понемногу оседать, сморщиваясь.

— Живые тени! — ахнул Грен. — Что это такое?

— Это зеленобрюх, — ответила ему Яттмур. — Неужели ты никогда не видел таких? Их здесь полно, они живут, приклеившись к высоким камням. Идем же, я должна отнести этих попрыгунчиков своему племени.

Сморчок считал иначе. Он загнусавил в головах у Грена и Пойли; с неохотой им пришлось подчиниться и подойти поближе к облюбованному зеленобрюхом обломку скалы.

Сфера уже успела окончательно съежиться. Она втянулась сама в себя, прильнув к поверхности скалы множеством влажных складок. Все еще шевелящееся вздутие у самой земли отмечало место, где находилась сумка с добычей. Пока охваченные смятением люди осматривали зеленобрюха, тот взирал на них своим единственным полосчатым зеленым глазом. Затем глаз закрылся, и людям вдруг показалось, что они смотрят на пустой, ничем не примечательный камень. Идеальный камуфляж.

Он не может причинить нам вреда, — объявил наконец сморчок. — Это всего-навсего желудок.

Они двинулись дальше. И вновь Яттмур шла впереди, а Грен и Пойли — за ней, с трудом переставляя ноги по иссушенной солнцем земле; три плененных существа прыгали рядом, будто только этим и занимались всю свою жизнь.

Впереди их ждал довольно крутой склон, на который предстояло подняться. Сморчок в головах Пойли и Грена предположил вслух, что именно поэтому смоковница не подчинила себе эти земли — она просто не удержалась бы на таком откосе, — и подождал, не ответят ли они собственной догадкой.

Пойли сказала;

— Наверное, длинные задние лапы попрыгунчиков нужны им, чтобы быстрее бежать вверх по склону.

Должно быть, так, — согласился сморчок.

«Чепуха, — подумал Грен. — Ведь они же порой спускаются с этих холмов, разве нет? Сморчок не может знать всего, иначе он не согласился бы с глупостью, сказанной Пойли».

Ты прав, я действительно не знаю всего, — прогудел сморчок, удивив Грена. — Но я быстро обучаюсь, а вы на это не способны, ибо, в отличие от давно умерших представителей собственной расы, вами в основном движет инстинкт.

— Что такое «инстинкт»?

Зеленые мысли, — ответил сморчок и отказался объяснить подробнее.

Прошло немало времени, прежде чем Яттмур остановилась. Ее прежняя угрюмость пропала без следа, словно совместное путешествие объединило всех троих, сделав друзьями. Под конец этого путешествия она, кажется, даже развеселилась.

— Вы стоите на земле моего племени, куда и хотели добраться, — объявила она.

— Тогда созови сородичей; скажи им: мы явились с добрыми намерениями и я хочу говорить с ними, — попросил Грен, с волнением добавив — для сморчка: — Хоть я и не представляю, что мне сказать этим людям.

Я подскажу, — пробубнил сморчок.

Яттмур поднесла к губам сложенную в кулак ладонь и дунула, издав дрожащую ноту. Тревога заставила Грена и Пойли оглянуться по сторонам… прошелестели листья, и их окружили воины, появившиеся, казалось, из самой земли. Бросив взгляд наверх, Пойли увидела странные лица, взирающие на нее с ветвей.

Три попрыгунчика неловко переминались на месте.

Грен и Пойли стояли совершенно неподвижно, давая возможность хорошенько себя рассмотреть.

Далеко не сразу племя Яттмур решилось приблизиться к незнакомцам. Большая часть этих людей, как водится, была женщинами и убирала гениталии цветами. Все они были вооружены, и многие выглядели не менее привлекательно, чем сама Яттмур. Как и она, еще несколько женщин носили сложенную вокруг пояса сеть для ловли попрыгунчиков.

— Пастухи! — торжественно заговорила Яттмур. — Я привела к вам двух чужаков, Поили и Грена, которые хотят присоединиться к пастушьему племени.

Подстрекаемая сморчком, Пойли сказала:

— Мы мирные странники и не желаем вам зла. Обойдитесь с нами хорошо, если хотите Подняться Наверх в мире. Мы нуждаемся в отдыхе и убежище, а позже покажем вам свои умения.

Отделившись от остальных, вперед вышла коренастая женщина с заплетенными волосами, в которых поблескивала морская раковина. Она протянула к незнакомцам руку ладонью вверх.

— Приветствую вас, чужаки. Меня называют Хатвир. Я возглавляю этих пастухов. Если вы присоединитесь к нам, будете подчиняться мне. Согласны ли вы с этим?

«Если мы не согласимся, нас убьют», — подумал Грен.

Надо с самого начала показать им, кто будет верховодить в племени, — ответил ему сморчок.

«Их ножи смотрят прямо на нас», — напомнил Грен.

Мы должны показать свое превосходство сейчас или никогда, — возразил сморчок.

Пока Грен был поглощен этим внутренним спором, Хатвир нетерпеливо хлопнула в ладоши.

— Отвечайте, чужаки! Пойдете ли вы за Хатвир?

«Мы должны согласиться, сморчок».

Нет, Грен, мы не можем себе этого позволить.

«Но они же убьют нас!»

Значит, ты должна убить ее первой, Поили!

«Нет!»

А я говорю, да.

«Нет… нет… нет…»

Обмен мыслями проходил все быстрее, трехсторонний спор накалялся.

— Пастухи, будьте наготове! — призвала Хатвир. Опустив руку к поясу с висящим на нем мечом, она сделала еще один шаг вперед с окаменевшим, строгим лицом. Похоже, эти незнакомцы все же не были друзьями.

А с незнакомцами творилось что-то странное. Они начали дергаться, словно в неземном, чуждом танце. Руки Поили взлетели к темно отблескивавшему воротнику на шее, а затем их как будто бы отдернули силой. Оба незнакомца медленно извивались, суча ногами по земле. Лица их исказились и застыли в гримасе неведомой боли. Из распахнутых ртов полилась пена, и оба, не выдержав напряжения, обмочились прямо на твердую почву.