С учетом этого понятно, что остальным направлениям рас­тянувшегося почти на 6000 километров советско-германско­го фронта внимание уделялось далеко не регулярно, хотя на многих из них также складывалась весьма непростая обста­новка. Одним из таких направлений являлся Крым, где в ожес­точенных боях 18—25 октября в районе Ишуни советские 51-я и Приморская армии потерпели серьезное поражение и нача­ли отход. Ситуация усугублялась практически полной потерей управления. Штаб командования войск Крыма (командую­щий — вице-адмирал Г. И. Левченко) не знал, где находятся штабы армий, штабы армий зачастую не знали, где находятся их войска. Самое страшное, что командиры соединений и частей не знали общей задачи: то ли следует немедленно пе­рейти к жесткой обороне, то ли надо отступить для обороны какого-то рубежа, то ли отойти к портам и эвакуироваться. Никто не знал и направлений, в которых следует отходить. Все это привело к тяжелым арьергардным боям с превосхо­дящими войсками немецкой 11-й армии (генерал Эрих фон Манштейн), в которых многие советские соединения, до того не принимавшие участия в боях, понесли тяжелые потери. В ре­зультате отход осуществлялся только в тех направлениях, ко­торые еще не были перерезаны противником, — на юг и юго­-восток от Ишуни. Направление на юго-запад оказалось пере­хваченным немецкой сводной мотобригадой Циглера (со­стояла из разведывательных батальонов пехотных дивизий и румынского моторизованного полка), которая стремительно продвигалась на Евпаторию и Симферополь. Эти города пали 31 октября и 1 ноября соответственно. Следующей целью должен был стать Севастополь — главная база советского Черноморского флота. Вслед за мотобригадой шли пехотные дивизии: 50 и 132-я (54-й армейский корпус) через Евпато­рию на Севастополь, 22, 72-я и румынский горный корпус (30­-й армейский корпус) преследовали войска Приморской ар­мии в направлении на Симферополь, 46, 73 и 170-я (42-й кор­пус) — вслед за советской 51–й армией на Феодосию. В своих мемуарах «Утерянные победы» Манштейн писал:

«Побежденный обычно движется с большей скоростью, чем победитель. Надежда обрести безопасность где-либо в тылу окрыляет отступающего. У победителя же, наоборот, в час успеха наступает реакция на потребовавшееся от него перенапряжение. К тому же отступающий всегда имеет воз­можность задержать преследующего арьергардными боями и, таким образом, помочь своим главным силам оторваться и спастись от преследующего противника. Поэтому история войн знает мало примеров того, когда преследование приво­дило к уничтожению главных сил побежденного. Этот резуль­тат достигался всегда, когда удавалось обогнать отступаю­щего в параллельном преследовании и отрезать ему путь к отступлению. В этом же и заключалась цель 11-й армии в те дни».

Иными словами, командующий 11-й армией сделал все от него зависящее, чтобы отрезать путь отступающим совет­ским армиям и уничтожить их, после чего захватить все порты Крымского полуострова, которые было бы некому оборонять.

Впрочем, даже если бы Манштейну и не удалось перехва­тить пути отхода советских войск, шанс разгромить их оста­вался весьма высок. История практически не знает примеров того, как разгромленным и соответственно деморализован­ным войскам удавалось бы занять жесткую оборону на каком­-либо рубеже и долго удерживать его. Как правило, такие вой­ска отступают до рубежа, занятого свежими частями, и только там прекращают свое бегство. Но, как мы уже отмечали рань­ше, у советской стороны в этот момент были дела поважней, чем оборона Крыма. Резервы имелись, в частности, войска Северо-Кавказского военного округа, но тяжелая обстановка в районе Ростова-на-Дону и отсутствие внимания со стороны Ставки ВГК привели к тому, что почти до конца ноября совет­ские войска в Крыму были предоставлены самим себе. Ставка периодически ставила им задачи, но резервами и снабжени­ем почти не помогала.

Все это привело к тому, что сразу же после выхода немцев на дальние подступы Севастополь, как главная база Черно­морского флота, попал в крайне тяжелое положение. И дело было не в том, что начатое в конце июня — начале июля строительство сухопутных оборонительных рубежей было весьма далеко от завершения. Эти рубежи было просто неко­му оборонять. После того как стало известно, что немцы про­рвали позиции под Ишунью, на Черноморском флоте присту­пили к созданию многочисленных батальонов морской пехо­ты. К началу ноября удалось сформировать бригаду, два полка и 19 отдельных батальонов. С учетом местного стрелко­вого полка, ранее осуществлявшего охрану складов и кара­ульную службу, для обороны главной базы флота удалось со­брать 32 батальона общей численностью 23 тысячи человек. С количественной точки зрения такие силы, может быть, и мог­ли сдержать натиск двух немецких дивизий, наступавших на город, но с качественной — нет. Ни матросы, ни их командиры никогда не учились сухопутному бою. Особой матросской удалью считалось ходить в штыковые атаки в полный рост, что на практике приводило к огромным потерям от пулеметного огня. На вооружении морских пехотинцев не было практиче­ски ничего, кроме винтовок. Достаточно сказать, что на 32 ба­тальона имелось всего около 30 орудий и минометов. Правда, еще 82 морских орудия калибром от 45 до 130 мм имелось в свежепостроенных артиллерийских ДОТах, но из 96 таких ДО­Тов только 28 находились на передовом рубеже обороны. До некоторой степени отсутствие артиллерии могли компенси­ровать обладавшие большой дальностью стрельбы берего­вые батареи флота, которых к началу обороны имелось 13 (48 орудий калибром от 100 до 305 мм). Для управления ими при стрельбе на сухопутном направлении имелось 12 корректиро­вочных постов. Защищенность же батарей была разная — от полностью защищенных башенных 305-мм батарей № 30 и 35 (немцы называли их фортами «Максим Горький I» и «Максим Горький II») до практически полностью открытых 100– и 102­-мм. Последние без труда могли быть выведены из строя уда­рами артиллерии и авиации.

Определенную роль в обороне города играли и корабли. Роль их была не так велика, как, скажем, в обороне Ленингра­да, — опасаясь потерь от ударов с воздуха в ночь на 1 ноября наиболее крупные и новые корабли ЧФ (линкор «Парижская коммуна», крейсера «Ворошилов» и «Молотов», новые эсмин­цы и все подводные лодки) ушли в порты Кавказа. В Севасто­поле остались только старые крейсера «Красный Крым», «Червона Украина», эсминцы «Бодрый», «Незаможник» и «Шаумян», на которых имелось 58 орудий от 100 до 130 мм. Сравнительно небольшой калибр этих пушек и удаленность мест стоянки от линии фронта не могли не повлиять на эф­фективность их стрельбы.

Отдельного разговора заслуживает группировка зенитной артиллерии. В период отступления из северной части Крыма в Севастополь прибыли 25, 26 и 114-й отдельные зенитно-ар­тиллерийские дивизионы, ранее осуществлявшие ПВО пор­тов и аэродромов в Евпатории, Сарабузе и на озере Донуз­лав. С учетом этого в главной базе скопилось три зенитно-ар­тиллерийских полка (61, 62 и 122-й) и пять дивизионов — всего 40 зенитных батарей среднего калибра (160 орудий 76- и 85-мм) и 7 батарей малого калибра (36 орудий 45- и 37-мм). Кроме того, имелся пулеметный (18 счетверенных пулеметов М-4 — «максим») и два прожекторных батальона (90 прожек­торов). Наблюдение за воздухом обеспечивали батальон ВНОС и отдельная радиотехническая рота с двумя радиолока­ционными станциями РУС-2. Такое количество зенитной ар­тиллерии вместе с зенитными орудиями кораблей могло бы создать мощный щит в воздухе над городом, если бы не два обстоятельства. Во-первых, из-за нехватки полевых и проти­вотанковых орудий — примерно 70% зенитных батарей при­шлось выдвинуть на главный и передовой оборонительный рубежи, где они вели борьбу с наземными целями. Немецкое авиационное командование, выявив это, стало организовы­вать все налеты на Севастополь со стороны моря. Во-вторых, практически полное отсутствие к началу войны зенитной ар­тиллерии в портах Кавказа заставило командование Черно­морского флота в разгар первого штурма Севастополя не усиливать, а, наоборот, ослаблять группировку в районе глав­ной базы. Между 12 и 20 ноября на Кавказ убыли два полка и три дивизиона, после чего в районе Севастополя остались только 61–й полк, 92 и 114-й дивизионы — 75 орудий всех ка­либров (около 25 калибром 37—45-мм) и 25 зенитных пуле­метов. 25 декабря одна из установок РУС-2 была передисло­цирована в район Анапы для предотвращения внезапных на­летов на Новороссийск и Туапсе. Некоторым утешением могли служить только подразделения зенитной артиллерии Приморской армии, которые пробились в Севастополь — 880-й полк и 26-й дивизион (20 85-мм и 10 76-мм орудий), пу­леметный батальон (семь пулеметов М-4). Еще примерно 10 орудий имелись непосредственно в стрелковых дивизиях. Та­кое сосредоточение зенитных средств на весь район Сева­стополя трудно признать очень мощным, но, как показали по­следующие события, его оказалось вполне достаточно, чтобы сковать активность немецкой авиации.