– Прощай, прекрасная Бекка, – произнес Кевин.

– Вот об этом я и говорю, Бекка, все от тебя без ума, – с завистью заметила Дженис, махнув мне на прощание рукой.

Я двинулась домой и после продолжительного разговора с мамой отправилась спать. Позвонил Франклин, чтобы узнать, во сколько мы разошлись после игры, так как Дженис все еще не вернулась. Я сказала, что не могу этого объяснить, куча людей видела, как она несколько часов назад села в такси. А утром он позвонил снова и сказал, что за ночь она так и не объявилась.

Я сочувствовала ему, но не представляла, что могло случиться.

Он позвонил днем, чтобы сообщить: милая крошка Дженис погибла, как и водитель такси, который ее вез, – они влетели в стену. Произошедшее всех потрясло. Франклин так и не съехал, настолько он оказался выбит из колеи, а вскоре снова меня полюбил. Все должно было сложиться наилучшим образом, все обязательно бы так и сложилось, если бы не Кевин.

Я оказалась права.

Он действительно меня любил.

И застраховал свою жизнь в мою пользу. Мне причиталась круглая сумма. И это обстоятельство, разумеется, загубило весь план. Никто бы даже не подумал связать меня со всей этой историей, если бы не страховка.

А еще письмо, в котором Кевин благодарил за все, что я для него сделала.

Кто только не участвует в расследовании. Страховщики, полиция, да все. Весь Россмор обо мне гудит. Говорят, мать и сестры Дженис ходили в лес к тому дурацкому источнику, а за ними образовалась целая процессия. Как будто это могло вернуть ее!

Люди думают, я черствая, что камень. Да какое там… Наоборот, я всегда была мягкой, как котенок.

Понятно, что мне, может, еще никаких обвинений и не предъявят. Но Франклин меня побаивается. Ничего не говорит, но на прошлой неделе начал потихоньку вывозить свои вещи.

И ведь какой был безупречный план – не вздумай Кевин проявить щедрость. Не реши облагодетельствовать меня, лишая себя жизни.

А вместо этого ухитрился разрушить до основания мою.

Часть вторая

Габриель

Все приятели по бридж-клубу относятся ко мне очень по-доброму. Правда по-доброму.

Прожигают взглядом того, кто по случайности упомянет заключенных, убийства, преступников или что-то в этом роде. Считают меня очень смелой, потому что я каждую неделю навещаю Бекку в тюрьме и высоко держу голову, куда бы в Россморе ни пошла. Вообще-то, излучать уверенность в себе – дело нехитрое. Весь секрет в том, как ты выглядишь. Я это всегда знала, но у меня никогда не было денег, чтобы выглядеть достойно.

Бывший муженек, чертов Эймон, бросил меня без гроша, когда ушел к этой отвратительной и вульгарной дамочке по имени Айрис. Содержание дома обходилось недешево, поэтому с деньгами у меня всегда было туго. Вот потому-то я так благодарна желтой прессе.

Да знаю я, что следует делать вид, словно бульварные газетенки, все как одна, ужасны, и мы допускаем их присутствие дома только в качестве чтива для прислуги, но они крайне заинтересовались тем, что натворила бедняжка Бекка, отчего я в глубине души пребывала в совершеннейшем восторге. Одно из таких изданий купило у меня историю детства Бекки и вообще все подробности, которые можно было подать в ключе «Что сделало эту женщину той, кем она стала». Другое приобрело материал о ее работе в бутике модной одежды. Нужно было стребовать долю с той задаваки – владелицы магазина: могу поспорить, благодаря мне ее доходы выросли вдвое.

Потом появились материалы о том, как Бекка изменилась после того, как ее папаша, чертов Эймон, ушел из дома. Я с удовольствием сама приложила к ним руку. О моем непосредственном участии нигде не было ни слова, но я предоставила репортерам всю нужную информацию и фотографии. Получилась великолепная серия статей.

Мне, конечно, не по душе приходились заголовки вроде «В голове у убийцы», но, с другой стороны, так газеты продавались бойчее, да и кем еще в сознании многих была бедная глупышка Бекка, если не убийцей.

Каждый раз, когда я ее навещала, она спрашивала, как газетчики выведали все эти подробности. Я заверяла, что не рассказывала им ничего нового: они и так уже всё знали. А что не знали, то выдумывали, как, например, эту нелепицу про то, как бедняжка Бекка ходила в Боярышниковый лес к источнику и молилась там святой Анне о том, чтобы Франклин ее полюбил.

– Я никогда этого не делала, мама, ты же знаешь, – рыдала она.

Я поглаживала ее, утешая. Конечно, все знают, что это полнейшая нелепица. Журналисты просто выдумывают…

Как раз за эту самую историю мне особенно хорошо заплатили. Газеты, не стесняясь, публиковали фотографии нашего жуткого капища. И эти газеты продавались влет! Бекка, само собой, ничего об этом не знала, а я ее подбадривала и напоминала, что мне все-таки удалось сделать так, чтобы о Франклине журналисты не узнали, и дочь, естественно, была очень благодарна. После освобождения она, конечно же, выйдет за него замуж, поэтому ей не хочется привлекать к жениху ненужное внимание и выставлять его в неприглядном свете.

Бекка очень ждала, что Франклин навестит ее, пока я не сказала, что у тюрьмы постоянно дежурят репортеры, и если они его увидят, то все наши попытки сохранить его личность в тайне пойдут прахом. Она согласилась, что это было бы неразумно.

В тюрьме, собственно, не так плохо. Для заключенных стараются создать приличные условия, что, должно быть, довольно непросто, если вспомнить о том, какие это обычно люди. Бекка, конечно, из совсем другого теста, и работники тюрьмы это видят, как же иначе. Во-первых, моя дочь – настоящая леди, а во-вторых, она не мыслит, как преступница. Она на голову выше всех, кто ее там окружает, и тем не менее прекрасно с ними ладит, а это верный признак хорошего воспитания.

В свободное время она учится вышивать у одной из надзирательниц, милой женщины по имени Кейт. Бекка говорит, это занятие очень успокаивает, даже словно бы исцеляет. Она подарила мне жутчайшую наволочку, которую вышила своими руками, и я пообещала положить ее на самое видное место в гостиной. Бедняжка Бекка! Думает, что не сегодня завтра вернется домой и сама во всем убедится. Она нашла выход из своего ужасного положения – предпочла его не признавать. Есть такой способ справиться с неизбежным, и ей он подошел идеально.

Она взялась за огромное покрывало для кровати, на котором переплетались имена «Франклин»