был заклеен пластырем. Я прошел мимо него и остановился у прилавка с куревом, где купил пачку сигарет, и, глянув в зеркало, поправил углубление на шляпе. После этого я вышел на улицу. Заклеенный палец и операция со шляпой были нашими опознавательными знаками. Кто-то изобрел эти штучки еще до войны за независимость, но с тех пор, как я сдавал экзамен, у меня не было повода ими воспользоваться.

Я свернул на Четвертую улицу, ведущую в сторону от Бродвея — главной магистрали Сан-Диего, и здесь агент меня догнал. Звали его Гормен. Я ввел его в курс дела.

— Поедешь в Тихуану и возьмешь под наблюдение кофейню «Золотая подкова». Есть там девчонка, которая выставляет клиентов на выпивку. Невысокая, волосы вьющиеся, каштановые, глаза карие, лицо круглое, губы яркие, пухлые, плечи широкие. Наверняка ее узнаешь. Очень славная девочка лет восемнадцати, зовут ее Лала. Не пытайся с ней сблизиться. Появишься там на час раньше меня. Потом появлюсь я, заговорю с ней. Хочу знать, что она предпримет сразу после моего ухода и что будет делать в следующие несколько дней. Со мной можешь связаться… — Я сообщил ему название отеля и свой номер, — Звони вечером. Ни при каких обстоятельствах не открывай, что знаешь меня.

Мы расстались, и я отправился на площадь, посидел часок на скамейке, а потом с боем захватил место в автобусе, идущем на Тихуану.

После пятнадцати миль езды по пыльной дороге — вшестером мы сидели на трех сиденьях, — и минутной задержки на пропускном пункте я вышел из автобуса у входа на ипподром. Бега уже начались, но турникеты продолжали лихо вращаться, проталкивая неиссякающий поток зрителей. Я повернулся к воротам спиной и направился кряду дряхлых, обшарпанных такси, выстроившихся перед «Монте-Карло» — большим деревянным казино, сел в одну из колымаг и поехал в Старый Город.

Старый Город был безлюден. Почти все отправились на собачьи бега. Войдя в «Золотую подкову», я увидел веснушчатую физиономию Гормена над стаканом с мескалем. Ну что ж, будем надеяться, что со здоровьем у него все в порядке: надо иметь очень хорошее здоровье, если собираешься сесть на диету из этого кактусового самогона.

Завсегдатаи «Подковы» приветствовали меня как своего. Даже бармене прилипшей ко лбу прядью волос улыбнулся.

— Где Лала? — спросил я.

— Хочешь потолковать с Эдом? — Крупная молодая шведка глянула на меня вполне благосклонно. — Постараюсь ее найти.

В эту минуту через заднюю дверь вошла Лала. Она тут же бросилась мне на шею, начала обнимать, тереться щекой о мою щеку и все такое прочее.

— Снова приехал гульнуть?

— Нет, — ответил я, препровожая ее в одну из кабин.

— На этот раз по делу. Где Эд?

— На севере. Его жена откинула копыта, вот он и поехал прибрать остатки.

— А тебе досадно?

— Еще как! Жутко досадно, что парень огребет солидный куш!

Я глянул на нее краем глаза, — этак с хитрецой.

— И ты думаешь, Эд притащит этот куш тебе?

Она взглянула на меня довольно хмуро.

— Что ты болтаешь?

Я усмехнулся загадочно.

— Могут случиться две вещи: либо Эд даст тебе отставку — об этом он давненько уже подумывает… либо выскребет все до последнего цента, чтобы спасти свою шею…

— Ты проклятый лжец!

Наши плечи соприкасались. Быстрым как молния движением ее левая рука скользнула под короткую юбку. Я толкнул Лалу плечом и с силой крутанул. Нож, который она метнула, глубоко вонзился в середину стола. Нож с толстым клинком, отбалансированный так, чтобы его можно было бросать.

Она лягнула меня, попав острым каблучком по щиколотке ноги. Я успел зажать ей локоть в тот момент, когда она вырвала нож из столешницы.

— Какого черта вы тут делаете?

Я поднял глаза.

По другую сторону стола стоял, зловеще уставившись на меня, мужчина. Высокий и жилистый, с широкими плечами, из которых вырастала длинная, худая, желтая шея, поддерживающая маленькую круглую головку. Он стоял, широко расставив ноги и держа руки на поясе. Глаза у него были, как черные пуговки на туфлях, и располагались очень близко один от другого над маленьким, расплющенным носом.

— Что ты делаешь с девушкой? — рыкнула на меня эта милая личность.

Он выглядел слишком опасным, чтобы вступать с ним в спор.

— Если ты официант, — сказал я, — то принеси бутылку пива и что-нибудь для девочки. Если ты не официант… то отваливай.

— Я тебе сейчас…

Девушка вырвалась из моих рук и остановила его.

— Для меня виски.

Он что-то буркнул, взглянул на нее, показал мне еще раз свои нечищенные зубы и неторопливо отполз.

— Кто это?

— Лучше держись от него подальше, — посоветовала она, не ответив на вопрос.

Потом спрятала нож под юбку и повернула лицо ко мне.

— Что ты там болтал о каких-то неприятностях у Эда?

— Читала об этих убийствах в газете?

— Да.

— Так что еще я должен тебе сказать? Единственный выход для Эда свалить все на тебя. Но сомневаюсь, что у него это получится. Если же нет, то ему хана.

— Ты спятил! — крикнула она. — Не так уж ты нализался, чтобы не знать, что во время убийства мы оба были с тобой.

— Я не настолько спятил, чтобы не знать, что это ничегошеньки не доказывает, — ответил я. — Но вполне достаточно для уверенности, что возвращусь в Сан- Франциско с убийцей на поводке.

Она рассмеялась. Я тоже ответил ей смехом и встал.

— Еще увидимся, — бросил я и направился к двери.

Я возвратился в Сан-Диего и послал телеграмму в Лос-Анджелес с просьбой прислать еще одного агента. Потом перекусил, а вечер провел в своем номере в отеле, ожидая Гормена.

Появился он поздно, от него так несло мескалем, что запах можно было учуять, находясь в Сент-Луисе, но голова у него была в полном порядке.

— Одно время дела складывались так, что я готов был вынуть пушку, чтобы вытащить тебя из той конуры, — усмехнулся он.

— Брось эти глупости! — прикрикнул я на него. — Твое дело глядеть в оба. Что ты видел?

— Когда ты смылся, девушка и тот тип сели рядышком, носом к носу. Они были возбуждены… сплошные нервы. Вскоре он вышел из кабака. Я оставил девушку и последовал за ним. Он пошел в город и послал телеграмму. Я не мог приблизиться к нему настолько, чтобы увидеть адрес. Потом вернулся в «Подкову».

— Кто он, этот тип?

— Судя по тому, что я слышал, приятным парнем его не назовешь. Зовут его Флинн Гусиная Шея. Служит вышибалой в том же кабаке.

Значит, Гусиная Шея был в «Золотой подкове» стражем порядка, а я его ни разу