Ну всё, паучонок, держись.

– Надо же, какой приятный сюрприз, – ухмыляюсь, распахнув дверь перед её носом и прислоняясь плечом к дверному косяку.

Маша обескуражено замирает на нижней ступеньке. Будто в стену невидимую лбом вписалась.

И-и-и? Так и будем молчать?

С трудом игнорируя недвусмысленное воодушевление своего организма, неторопливо поднимаю взгляд от острых коленок к соблазнительным округлостям бёдер. Пару секунд изучаю повязанный бантом поясок – неровно так, словно всегда аккуратная Маша вдруг растеряла обычную собранность. И правда, вон как пальцы подрагивают: то собирают гармошкой край подола, то нервно приглаживают смятую ткань.

– Ты пришла по-соседски пожелать мне хорошего дня, – попытка помочь ей начать разговор разбивается о полный муки взгляд, как будто тщательно выверенный план взял да и пошёл не по сценарию.

– Нет... то есть это тоже... – она успевает покраснеть и побледнеть одновременно. Однако, прежде чем мой внутренний тролль уцепится за выпавшую возможность постебаться, Маша осаждает его робкой улыбкой. – Я пришла за солью.

Я сглатываю, но приторный вкус капучино не даёт смочить пересохшее нёбо. Какая на хрен соль?! Средь бела дня, в одном халате... Ветер чуть полы раздует и успевай слюну стирать по подбородку.

– Удачно ты зашла, – мягко отступаю в сторону, без особых, впрочем, сомнений, что выгляжу как натуральный маньяк. – Заходи. У меня этой соли: морская, каменная, йодированная... Вкусная – закачаешься... Сейчас отсыплю.

Для убедительности делаю приглашающий жест рукой.

– Ты один? – она осторожно заглядывает внутрь. Взгляд мечется зайцем от стены к стене.

– Один, – я замолкаю, прикидывая, чем бы таким остудить разгулявшийся аппетит. Нехило так меня, извращенца, торкает обсуждение поваренной соли.

Наконец, она переступает порог. Задышав тяжелее, тщательно запираю дверь. Возбуждение бьёт по голове не слабее кувалды. Особенно жестоко, когда, оборачиваясь, касаюсь плечом медной россыпи Машиных волос. Отдельные пряди, тянутся ко мне будто живые. И понимаю ведь, что это физика: статическое электричество, чистые волосы, что-то там ещё. Это ладно. Но как быть с остальным? Да между нами даже воздух трещит практически! А мы ещё даже не начинали телами притираться.

– Мир... – она мнётся, зажмуривается на мгновение, боясь то ли меня, то ли своих будущих поступков. Кончики губ вздрагивают в едва заметной улыбке. – Может сразу и библиотеку свою покажешь?

Тихий голос дрожит подтекстом – тщательно спрятанным и хрупким как первый лёд. Я жутко боюсь её напугать, и всё же чувствую, что начинаю понемногу проваливаться. Самообладание во мне трещит и крошится. Вот-вот хлебнёт Машуля мужского внимания. По самое не балуй. Но предложение звучит очень даже заманчиво – в библиотеке есть мягкий удобный диван.

– Пошли, – переплетаю наши пальцы, дурея от усилившегося жара внутри. И когда она в ответ снова улыбается – шире и увереннее, я даже передумываю острить по поводу того, что Маша при желании могла сама всё сотню раз перечитать. Вот честно – всё равно. Благо идти нам недалеко – первая дверь у лестницы, ведущей на второй этаж. Главное не забывать следить, чтобы Машка успевала перебирать ногами. Шаг у меня размашистый, а когда кровь кипит, как сейчас, недолго и волоком дотащить. Нельзя так с ней, девочка она ещё: пугливая, чистая, доверчивая. Нужно сначала подготовить, вытоптать тропинку к самому сокровенному, чтобы сама позволила взять руль в свои руки и доверила вывести к финишной черте. Что нам за той чертой останется зависит только от моей силы воли, которая так некстати завывает аварийной тревогой, будто это у меня первый раз, не у Маши.

– Вот, очень интересная вещь. Рекомендую, – не глядя вкладываю ей в руки первый попавшийся том. – Чумовая книга, можешь оставить себе и читать перед сном.

Моя попытка поддержать непринуждённую беседу рассыпается о короткий смешок.

– Ты уверен? – недоверчиво уточняет она, постукивая ногтем по яркой обложке.

– Энергетическая клизма, – наконец, читаю название. Матерь божья, ну где я так нагрешил? – А что такого? У папы было отменное чувство юмора.

На самом деле я не помню, чтобы старик вообще улыбался, но сейчас мои мыслительные процессы все дружно сконцентрировались в районе паха, поэтому не теряя времени, заменяю книгу на этот раз альбомом. С надеждой, что снаряд два раза в одну воронку не попадает. Ан нет, в моём случае мудрости всё-таки бессильны.

– Погоди, это что? – удерживает Маша альбом за корешок. – Его здесь раньше не было.

И по глазам же вижу, что пытается выиграть время. Она решается. Собирается с духом. И даже меня потряхивает от того, какая тягучая тишина стоит в библиотеке. Всё слишком стремительно. Надо бы сбавить обороты, только как?

– Отец, оказывается, коллекционировал редкие монеты

Япона мать, ну почему не комиксы?! Попробуй вспомнить, что там семейный нотариус про них рассказывал. Так и не обнаружив в своей волшебно пустой сейчас башке ни единой путной мысли, просто кидаю унаследованное добро на кресло, поверх прилетевшей туда ранее "клизмы".

– Маш, – подхватываю её подбородок пальцем и слегка надавливаю, заставляя смотреть себе в глаза. – Может достаточно хороводить? Сил уже никаких...

Она медлит. Я терпеливо жду.

– Ты о чём?

– Мне показалось, что ты пришла меня соблазнить.

Маша судорожно втягивает носом воздух. Ей трудно даётся переломный шаг. Сложно решиться.

– Обязательно нужно было говорить об этом так прямо?

– Я могу повторить отвернувшись, – очерчиваю пальцем контур сочных губ. Вру, конечно. Скорее мои глаза налезут на затылок, чем я заставлю себя оторвать от неё взгляд.

– Я пришла попросить, чтобы именно ты стал у меня первым, – сдавшись, признается она. – Не беспокойся, Дима ничего не узнает. Дружите себе дальше, меня это больше не касается. Просто ты пока единственный, кто вызывает во мне... такое... В общем, не хочу потом жалеть об упущенном опыте.

Удушающее, однако, признание. Так стремительно меня не остужал даже бассейн.

Глава 23. Хочу тебя иначе

– Опыт? И всё? – настойчиво оттесняю её ко второму креслу. – На большее я, значит, не гожусь?!

Ну же, скажи, что не так выразилась!

Хрен там.

– Не обижайся, Мир, но раз уж мы говорим прямо: ты несерьёзный, безответственный, импульсивный, нахальный, непредсказуемый...

Возмущённый рык застревает в горле, ибо доля правды в этом есть. Да чего там – львиная доля.

– Достаточно, – морщусь, словно мне в уши сыплют битое