Столь же твердо она отказывалась и от предложений Джона подбрасывать ее по утрам в машине на работу. А он, в свою очередь, так же твердо повторял эти предложения каждое утро. Обычно он отъезжал от дома минут без десяти семь, но извещал ее об отъезде заранее, примерно за час до включения двигателя, так чтобы она успела полностью собраться.

В офисе поведение босса полностью соответствовало всем канонам профессиональной этики. Как бы долго ни затягивался рабочий день, он никогда не переступал порог частной территории своей секретарши.

А она и впредь не намеревалась допускать его вторжения в свою частную жизнь.

В общей сутолоке жизни Одри чуть не забыла о рождественском спектакле с участием Эллис. О нем напомнила ей сама девочка перед уходом в школу утром того дня, когда должно было состояться представление.

— Надеюсь, ты не забыл, что сегодня после обеда у твоей дочери состоится важное мероприятие? — сказала она Джону в этот же день уже на работе. — Школьный спектакль с ее участием. Думаю, она очень расстроится, если ты не придешь на него. Я специально не внесла в твой рабочий график после часа тридцати никаких встреч и совещаний… Мы должны выехать домой не позже трех, чтобы успеть переодеться.

Они приехали домой как раз в то время, которое было рассчитано Одри, и успели без спешки переодеться. Она надела темно-зеленую юбку, пушистый свитер цвета морской волны и высокие коричневые сапоги — вещи, которые ей удалось приобрести уже после того, как она стала личной секретаршей Джона. Тщательно расчесав волосы, Одри закрепила их с обеих сторон черепаховыми заколками и испытала огромное удовлетворение, когда услышала искренний комплимент мужчины:

— Ты выглядишь блестяще!

Блестяще прошел и спектакль. Эллис безукоризненно прочитала наизусть текст своей героини, а мальчики и девочки, переодевшиеся в животных и деревья, тоже прекрасно справились со своими ролями.

После представления Джон, Одри и Эллис заглянули в кафе и быстренько перекусили. Когда возвращались в такси домой, новоиспеченная актриса безостановочно тараторила обо всем подряд, и ее няня всем нутром чувствовала, что девочка испытывала глубокую радость прежде всего оттого, что на спектакль пришел отец.

Когда они добрались до дома и Эллис улеглась спать, Джон с Одри уединились на кухне, вскипятили кофе и предались воспоминаниям о прошлом. Такое вдруг пришло настроение. Одри неожиданно упомянула жену Джона. И тут же подумала о том, что он, скорее всего, не станет говорить о ней. Но Джон стал рассказывать о своей покойной жене самым подробнейшим образом, начав с того, что когда они увидели друг друга в первый раз, то сразу почувствовали взаимную симпатию.

— Но трудно сказать, — сказал он, — переросла ли в конце концов наша юношеская влюбленность в нечто большее?.. Уверяю тебя, что обычно я не утомляю знакомых подробностями о своей частной жизни, но сейчас… Одним словом, у нас закрутилось все очень быстро, и не прошло года, как Луиза забеременела. Теперь, оглядываясь назад, я задаюсь вопросом: так ли хорошо мы знали друг друга, чтобы пожениться?

— Почему тебя мучает сейчас этот вопрос?

— Она просто обезумела, когда узнала, что забеременела, — сказал Джон. — Беременность не входила в планы наших отношений, и она просто пришла в ужас оттого, что пора вечеринок в ее жизни закончилась. Ее также привели в отчаяние изменения в физических очертаниях тела. Я всегда полагал, что состояние беременности вызывает у женщин положительные эмоции.

— Вероятно, не у всех. У меня такое состояние наверняка вызвало бы положительный рефлекс. — Одри мечтательно улыбнулась. — Я представляю, как это может быть чудесно — ощущать внутри себя живой плод и ждать, когда он выйдет наружу…

— Именно таким я и предполагал твое отношение к беременности…

За окном подул ветер, и они услышали хрупкое шуршание сухих листьев.

— В тебе все еще остается что-то от девочки, и в то же время ты уже совсем взрослая девушка…

— Девочка и одновременно девушка? Что это значит? — спросила Одри и расхохоталась.

— Иными словами, ты… очень сексуальна.

Сексуальна. И очень.

И это произнес мужчина, сидящий напротив нее за столом. Так близко… Их лица разделяли всего несколько дюймов. Она закрыла глаза и слегка потянулась к нему, чтобы их губы могли слиться в трепетном поцелуе.

Этого момента Одри ждала много месяцев. И он, их первый поцелуй, пришел к ней, как взрыв бомбы замедленного действия. Тихий, затяжной, засасывающий… Язык Джона ласково, нежно проникал в ждущие глубины ее приоткрытого рта, а она все безумнее млела и все сильнее прижималась к нему всем телом. И вдруг их объятие прервалось, губы разъединились, он отпрянул от нее… Одри бросило в дрожь.

Как он мог остановиться? Она открыла глаза и увидела, что он не мигая смотрит на нее.

— Что? В чем дело? Что произошло? — пролепетала она.

Он осторожно прикоснулся одним пальцем к ее губам и сказал:

— Нам надо поговорить об этом.

Поговорить? Разве в такие минуты можно о чем-то говорить?

— Но зачем? — вскрикнула она. — Зачем надо говорить об этом?

Он уселся на стул и заложил руки за голову.

— Послушай. — Одри готова была расплакаться, она едва-едва сдерживала себя. — Если ты не хочешь… если я не возбуждаю тебя, тогда какой смысл?..

Если бы он действительно хотел ее так же, как хотела она его, ему вряд ли взбрело бы в голову прервать их первый поцелуй и заговорить о необходимости какой-то беседы на любовно-сексуальную тему.

Она встала, и он спокойно сказал:

— Сядь, Одри.

— А если я не сяду? — бросила она ему в ответ и настолько сильно вцепилась в край стола, что ее пальцы побелели. — Что ты тогда сделаешь со мной? Снова усадишь меня за кухонный стол и начнешь орать на меня?

— Именно это я и сделаю!

Девушка рванулась в другой конец кухни, подальше от этого невыносимого человека. И вдруг застыла на месте. Ее неожиданно поразила мысль о том, что чувства, которые она испытывает к Джону Моррисону, несравнимы с теми, что обуревали ее, когда она встречалась с Виктором Блэквудом. То, что она ощущала сейчас по отношению к Джону, было гораздо сильнее, глубже и естественнее, потому что она… Господи, да она по-настоящему влюбилась в него!

В ее горле застрял комок. Зеленые глаза жадно уставились на мужчину, который вызывал в ней дикое, нестерпимое желание оказаться с ним в постели. Даже вопреки ее твердым намерениям вступить в сексуальные отношения только после законного брака.

Она была так ошеломлена этим открытием, что даже не сразу заметила, что Джон вплотную приблизился к ней. Одри стояла как вкопанная, осознавая, что любая попытка физического противодействия с ее стороны обречена на провал.