Со всеми этими вещами, тщательно уложенными в рюкзаки, утром 8 сентября мы взяли старт от «Большого», где высота была всего 1000 футов. Это был ясный день с температурой около точки замерзания. В нескольких сотнях футов от лагеря нам попались свежие лосиные и медвежьи следы. Мы пошли по ним и скоро обнаружили тропу, проложенную золотоискателями. Тропа вела к леднику Руфь, и, перейдя несколько ледяных ручьев, в которых мы по пояс промокли, на северной стороне ледника мы нашли старую тропу карибу, идти по которой оказалось одно удовольствие {22}.

На леднике приходилось прыгать через трещины. Доккин, сильно боясь бездонных провалов, заявил, что он предпочел бы не доверять жизнь силе своих ног. Мы с Барриллом уже ходили по ледникам и не испытывали подобного страха. Нам этот ледник действительно казался совершенно безопасным и удобным. Его поверхность была необычно ровной. Мы уже почти решили, что пределом наших усилий станет вершина северного хребта высотой около 12 000 футов. Нам казалось, что оттуда мы сможем до конца нарисовать контур русла ледника, а также проложить маршрут к вершине. Для этой цели Доккин был, в общем-то, не нужен, и поскольку он собирался поискать в долине золото, я отослал его назад с инструкциями снять показания базового барометра и оставить на леднике по пути экстренные запасы провианта.

К вечеру второго дня мы дошли до льда, пересекли первый северный приток и устроили лагерь в прекрасном месте, покрытом мхом, примерно в 15 милях от горы Мак-Кинли.

Когда солнце спряталось за Мак-Кинли и бросило дрожащий голубой свет на окружающие нас гигантские ледниковые ущелья, мы натянули палатку на покрытом мхом уступе.

Ледник простирался в направлении притягивающей остроконечной вершины изящными изгибами, как живое существо, и его рукава, подобно лапам, дотягивались до восточной границы великого повелителя гор. К западу от этого покрытого снегом сердца льда наши встревоженные глаза перебегали с вершины на вершину поразительных гор, покрытых прозрачными золотыми тонкими нитями. В крайнем изумлении мы насчитали двенадцать конических пиков, выстроившихся в одну линию, высотой по 12 000 футов. Последней была вершина на громадном северном гребне, представлявшем препятствие для покорения Мак-Кинли {22}.

Мы вышли рано, пройдя по мху к холмам боковой морены. Карабкаясь по валунам, мы исследовали сераки, через которые лежал наш путь. С нашей живописной позиции ледник в слабом утреннем свете выглядел весьма привлекательно. Обвязавшись покрепче волосяной веревкой, мы начали спускаться в самую широкую расселину, выискивая в синей глубине дорогу поперек ледника. Выбравшись из этой холодной щели на основную поверхность льда, мы обнаружили плотный снег и довольно ровную ледяную поверхность на мили вперед. Однако трещины встречались довольно часто. Видимые трещины можно было обойти, но невидимые часто обнаруживали себя лишь после крушения снежного моста. Большие кучевые облака прижались к южным склонам двенадцати вершин. Узкая полоска неба большого голубого каньона, в который мы входили, была совершенно чистой. Сильный ветер катился с ледяных склонов огромной горы (курсив мой. – Д. Ш.) и пронизывал нас, как порыв арктического ветра. Солнце пробилось сквозь узкие ущелья предгорий не раньше середины дня, и тогда мы повернули к северному краю ледника (курсив мой. – Д. Ш.).