— На озеро, топить тебя буду. — Я серьёзно посмотрел на него.

— Не будешь, — хмыкнул он и заёрзал на сидении. — Я и сам могу тебя утопить.

Может, знаю.

— Ну посмотрим, кто кого… — мысль не закончил.

В зеркало заднего вида увидел чёрную тачку, и если моя интуиция не подводит, то за нами следят.

Артём

Мы приехали в райское место. Когда живёшь в пыльном городе, то домик на берегу озера, свежий воздух и тишина вокруг просто умиротворение какое-то. Уже пожелтевшие листья, местами сухая трава, небольшой дом с верандой и видом на озеро и поля вдалеке. Красота.

Стас на полпути сюда резко стал обеспокоенным и вдумчивым, чем насторожил меня. Он так изменился за это недолгое время, будто два разных человека. Ну, может, не совсем, но мои чувства только усиливаются с каждым днём всё больше и больше.

А то, что он устроил нам такие выходные… У меня нет слов.

Я подошёл к Стасу, который доставал сумки из багажника своей машины. Подготовился. Обнял его со спины и сомкнул руки на его каменном торсе. Он вздрогнул от неожиданности, но быстро расслабился и выдохнул.

— Ты что такой напряжённый? — почти шепнул я ему в затылок. — Что-то случилось?

— Нет, все хорошо, — прозвучало это не очень уверенно, но донимать вопросами не буду. — Посмотрим дом? — спросил он, повернув голову ко мне насколько это было возможно.

— Идём. — Я украл у него поцелуй, забрал последнюю сумку из багажника и пошёл к дому.

Стас засмеялся и пошёл за мной.

— Возьми ключ в кармане.

Я сунул руку в карман его брюк максимально медленно, конечно специально. Я понял одно, если Стаса дразнить, то секс у нас боле чувственный, да, грубый, но чувственный. Он наиграно закашлялся и смотрел на меня исподлобья. Его взгляд уже предвещал мне бурных и страстных выходных.

Дом просто мечта, как снаружи, так и внутри. Полностью из дерева, он создаёт атмосферу уюта и комфорта. Белый кухонный гарнитур и современные технологии позволяют использовать любые возможности готовки. В гостиной был угловой диван цвета молочного шоколада, кофейный столик, огромная плазма, и что самое прекрасное — камин. На полу пушистый ковёр, что так и манил скинуть обувь и окунуться голыми ступнями в его мягкость. В ванной комнате большая ванна, в которой может уместиться четыре человека, и небольшая душевая. Белые пушистые полотенца на полке ещё пахнут новизной. А в спальне королевская кровать с шёлковым черным бельём. Я бы жил в таком месте и в таком доме до конца жизни. Это мечта любого человека, который живёт всю жизнь в шумном городе.

— Нравится? — голос Стаса прозвучал шёпотом и с хрипотцой.

— Очень. — Я смотрел с веранды на исчезающие последние лучи солнца. — Спасибо тебе за это.

Он обнял меня, как не так давно обнял его я, положил подбородок на моё плечо, и тоже наблюдал за скрывающееся за горизонтом солнце. Но я чувствовал, что он думает о чем-то другом, его что-то беспокоит.

Стояли мы так, в обнимку и тишине, пока я не вздрогнул от прохладного воздуха.

— Идём в дом. — Он отпустил меня, и я почувствовал опустошение, когда он отстранился.

— Зажжёшь камин? — спросил я, когда мы зашли в дом.

— Конечно, можешь продукты разобрать пока.

Не нравится мне его настроение. Спрошу во время ужина.

Вскоре по дому разошёлся запах запечённой курицы и свежих овощей. В камине трещали поленья, в телевизоре что-то тихо вещали. Стас стоял на корточки и смотрел на огонь, а я решил накрыть ужин на кофейном столике в гостиной. Передвинул его ближе к камину, поставил тарелки с умопомрачительным запахом. Открыл бутылку белого вина, Стас стал его пить и больше не говорит, что это пойло для тёлок.

— Ужин подан, — отвлёк я его от камина.

Мы сели на пушистом ковре, рядом. Приглушенный свет создавал интимную атмосферу. Я ждал, что меня сейчас будут подкалывать, что романтика для идиотов. Но нет, и это радует, такого Стаса я обожаю.

— Скажи, о чём ты думаешь?

Он оторвался от тарелки и посмотрел на меня вопросительно.

— Почему ты так напряжён?

Он на минуту задумался, потом улыбнулся.

— Всё нормально, просто устал. — Он потянулся и поцеловал меня, невесомо касаясь губами моих.

Мы долго сидели на полу с бокалом вина, я почти лёг спиной на него. Смотрели на пылающий огонь в камине и наслаждались тишиной и умиротворением. Вино уже поднял градус, включилась смелость и развязался язык.

— Я тебя люблю, — вырвалось у меня, прежде чем я успел подумать.

Я замер, не зная, чего ждать, лицо его я не мог увидеть, но как напряглось его тело, я почувствовал отчётливо. Стас ничего не ответил, я, честно, и не ждал. Поставил свой бокал на столик, забрал мой из рук и повернув мою голову к своему лицу, впился в мои губы.

В отличие от обычного начала наших бурных марафонов, на это раз одежда не рвалась и не летела в разные стороны. Стас был на удивление сдержан и мягок, в новинку для нас обоих. Очень хочется верить, что таким способом он дал мне ответ о своих чувствах ко мне.

Что ему не безразличен, я и так знаю. Не старался бы он так выполнять мои просьбы, если бы он хотел просто иметь меня. Но, конечно, мне бы хотелось услышать три слова от него. Правда, я и представить не могу, как он такое скажет, и уверен, он никому не говорил, что любит.

Заниматься чувственным сексом в загородном доме на пушистом ковре у камина, не преставая целоваться, ласкать друг друга, меняя позы и глотая стоны — это было настолько потрясающе, что мы там и уснули.

Стас

Два дня как в другом мире, вдали от города, друзей, знакомых, от всего. Соколов сумел отвлечь меня от подозрений, что за нами слежка. Да и поблизости никого не видно было, но это ещё ничего не значит. Сегодня нет, но завтра с утра я с этим разберусь.

— Ко мне едем? — спросил Артём, попутно упорно ища что-то в бардачке.

— К тебе. — Я бросил на него взгляд. — Нужно будет тебя отвозить на работу и будешь ныть, что надо пораньше вставать. Что ты там ищешь?

— Телефон, — нервно ответил он, продолжая шарить в бардачке.

— Какой телефон и почему он должен быть там? — Уж в бардачке точно нечего ему делать.

— Мой телефон, и потому что я не помню, куда его положил.

Вроде башка должна лучше шарить после выходных.

— Твой телефон на заднем сидение, ты сам его в сумку с вещами положил.

Он округлил глаза, будто я глупость сморозил.