Когда Нэнси заканчивает рисунок, Сара взволнованно спрашивает:

— Можно мне взять этот рисунок?

— Конечно, — отвечает Нэнси и, гордо улыбаясь, прижимается к костлявой груди Сары.

Сара опускает голову, зарывается носом в густые волосы девочки и целует ее макушку.

Я просыпаюсь среди ночи и слушаю. Пытаюсь различить разные звуки. Я слышу шипение воды в батареях, негромкое жужжание холодильника в кухне, приглушенные гудки машин за окнами. Но есть еще какой-то звук. Я встаю с кровати. Затаив дыхание, поворачиваю дверную ручку. Моя дверь всегда должна быть закрыта — так считают родители. Я очень осторожно приоткрываю дверь. Она задевает ковер, ковер шуршит. В коридоре темно, но в самом конце виден свет из гостиной. Я снова слышу звуки. Кто-то плачет. Мне страшно. Я иду по коридору. В гостиной пусто. Я поворачиваю за угол. Папа стоит на коленях около камина. Он сгорбился, его голова опущена. Он словно пытается протиснуться в камин. Он плачет. Я слышу, как звякают льдинки в стакане. Я пячусь назад. В комнату входит мама. Она в черном шелковом вечернем платье.

Папа всхлипывает. Мама ставит стакан на журнальный столик и садится на диван.

«Стив…»

Мама вздыхает и отводит взгляд. Кажется, что она смотрит на меня, но это не так, она меня не видит. Мама смеется, но это какой-то не настоящий смех.

«Видел бы кто-то нас сейчас…»

Папа на коленях ползет к маме. Мама кладет руку ему на голову. Он садится на диван, а потом падает на маму. Темно, плохо видно. Они похожи на зверя, который пытается вырваться из западни и стонет.

Нэнси отворачивается и идет по коридору в свою комнату. Она тихо закрывает дверь и включает свет. Стены в ее комнате сиреневые. Дверцы пластмассового деревенского домика распахнуты, оттуда вывалились куклы. Одни голые, у других оторваны руки, у третьих растрепаны волосы. Домик как будто стошнило этими куклами. Нэнси садится на кровать и смотрит на фотографии лошадей, развешанные по стенам, на красные и синие ленты — ее награды.

Белая мышка вылезает из горки стружек, встает на задние лапки, пьет из маленькой металлической миски, хватается крошечными розовыми лапками за прутья клетки. Нэнси смотрит на мышку. У нее звенит в ушах.

Она наклоняется, открывает клетку, просовывает руку в узкую дверцу. Мышка взбегает по ее пальцам, ползет по тонкому запястью. Нэнси вынимает руку из клетки, сажает мышку на подушку и осторожно освобождает руку. Она смотрит, как мышь нервно снует по подушке, обнюхивая наволочку, а потом вдруг замирает и поднимает носик.

Внезапным резким движением Нэнси складывает подушку пополам, как книжку с закладкой. Ее руки деревенеют, ладони слипаются, как намагниченные. Ее сознание неподвижно, оно застыло, в ушах звенит все громче. Она чувствует, как перепуганная мышь мечется под слоями пуха.

Мало-помалу мышь затихает.

Нэнси очень медленно разжимает руки. Мышь дергается. Ее глазки открыты. Нэнси в страхе хватает ее за хвостик и бросает в клетку. Затем быстро отдергивает руку и запирает дверцу.

Маленькое белое тельце лежит неподвижно. Так неподвижно. Что она теперь скажет?

Пожалуйста.

В комнате словно потемнело. Собственная рука, лежащая на клетке, кажется Нэнси чужой. Слезы стекают по краешкам носа, по губам, затекают в рот. Ей хочется, чтобы темнота поглотила ее без следа.

Что-то скребется по полу клетки. Нэнси наклоняет голову и прижимается лицом к прутьям. Крошечная белая головка поднимается, опускается, поднимается вновь. Мышка вяло шевелит носом.

Нэнси вскакивает и бежит через ванную в комнату Сары Грин. Она робко поворачивает дверную ручку. Не заперто. Она открывает дверь. Сара спит, повернувшись лицом к стене. Ее красная записная книжка лежит рядом с кроватью, одежда свалена грудой на стуле. Нэнси бежит к кровати. Окно открыто. В комнату влетает поток воздуха. Нэнси зябко ежится.

Она осторожно приподнимает одеяло и чувствует тепло, исходящее от тела Сары. Нэнси забирается под одеяло, обнимает талию Сары, прижимается лицом к ее спине. Сара что-то сонно бормочет и гладит руку Нэнси. Нэнси закрывает глаза. Она кажется себе ужасно тяжелой.

Я в маленькой лодочке на вершине красной волны. Волна все выше, выше… У меня кружится голова. Я приближаюсь к небу.

Дождь барабанил по ветровому стеклу. Дворники метались из стороны в сторону, их стук походил на отчаянное сердцебиение. Час назад она съехала с шоссе, чтобы купить пончик и кофе. Теперь сидела и смотрела вперед.

На заднем сиденье завозился мальчик. Пола обернулась и посмотрела на него. На миг его присутствие ее удивило. Четырнадцать? Пятнадцать? Может, бродяжка, а может, из дома убежал. Стоял у шоссе под проливным дождем. На его щеке краснел рубец.

— Ты первый, кого я подвожу.

— А раньше никого не подвозили?

— Нет!

— А чего ж меня взяли?

Мальчик стоял на обочине скоростного шоссе за Паукипси, съежившийся, как замерзающая собака. Брови сдвинуты, грязные штанины хлопают на ветру, прилипая к худым ногам. Тонкая курточка на пару размеров мала. Он даже руку не поднял, чтобы остановить машину. Она бы проехала мимо, но поняла, что этот мальчишка — знак.

— Пойду куплю еще пончиков, — сказала Пола. — Не выходи из машины, ладно?

В поисках бумажника она стала рыться в сумке. Листки шершавой бумаги для рисования, выпавшие из пачки сигареты, две растрепанные книжки в мягкой обложке, лифчик. На дне — крошки. Наконец она нащупала бумажник, открыла дверцу, побежала вверх по бетонным ступенькам, но остановилась, вспомнив, что оставила ключи в зажигании. Пола обернулась и бросила взгляд на мальчика. Он сидел на заднем сиденье и смотрел на дождь. Пола представила, как он заводит ее старую обшарпанную машину и уезжает, бросив ее у кафе.

Воздух в кафе был теплый, густой и сладкий. Продавщица протянула женщине с маленькой девочкой на руках благоухающий пакет из вощеной бумаги. Женщина разжала кулак и высыпала на ладонь продавщицы горстку монет. Без сдачи. Девочка уставилась на Полу припухшими спросонья глазами. Мать понесла ее к выходу.

Светловолосая кассирша разложила монеты по секциям поддона. Теперь перед ней стояла девушка с коротко стриженными, осветленными пергидролем волосами и огромными карими глазами, вокруг которых чернела размазанная тушь.

— Коробку глазированных пончиков и два больших кофе, пожалуйста, — попросила девушка.

— Вы ведь только что тут были, — с улыбкой проговорила продавщица.

— А я беременна, — с каменным лицом ответила девушка.

Вспомнив про мальчика, Пола обернулась и посмотрела на свою машину. Мальчик сидел на месте.

В машине она открыла промокшую под дождем картонную коробку. Мальчик нетерпеливо протянул левую руку и взял пончик, отвернулся от Полы и стал жевать.