Васильковые глаза Ачак встретились с ее, и в них снова просочилось тепло.

– Если он так же хорош, как последний, который ты испекла, я обязательно попробую.

– Пойдемте, принцессы. – Ларкира указала на своих сестер. – Или я не раздумывая укажу, кто виноват в нашем опоздании.

– Как будто тебе вообще нужен повод, чтобы настучать отцу.

– Только когда дело касается твоих выходок. – Ларкира обняла Нию, нежно сжимая ее в объятиях. – Арабесса может убить, и я никогда ничего не скажу.

– Не будь смешной. – Арабесса встала. – Прежде всего, ты бы никогда не узнала, если бы я убила кого-нибудь.

– Не узнала бы? – спросила Ларкира.

– А ты что, уже слышала о таком? – возразила Арабесса, вставая перед сестрами, чтобы выйти из кухни.

– С нее станется, – прошептала Ния. – Ты видела, как она использовала нож, чтобы взять сыр? Отец всегда говорил, самые спокойные – самые безумные.

Ларкира прикусила губу, чтобы сдержать смех.

– Мы скоро вернемся, – сказала Ния Ачак, которая последовала за ними к входной двери.

– Уверена, раньше, чем этого хотел бы мой брат.

– Как всегда. – Ния улыбнулась, выходя из коттеджа.

– Пока, Ачак, – помахала Ларкира.

– Ты ничего не забыла? – спросила Ачак, прислонившись к дверному косяку.

Ларкира огляделась:

– Вроде бы нет.

– Ложка. – Ачак подняла руку ладонью вверх. – Она у тебя в кармане.

– О. – Ларкира достала из юбки изящную золотую чайную ложечку, конец которой обвивался вокруг трех идеальной формы жемчужин. Восхитительно милая вещь. – Как она туда попала?

– Для того, кто вырос в Королевстве Воров, ты ужасная лгунья.

– Только если ложь не может спасти меня. – Ларкира неохотно протянула маленькое сокровище.

– Такое бывает редко.

– Да, но иногда…

– Она – наше единственное спасение, – закончила Ачак.

Встав на цыпочки, Ларкира поцеловала сестру в щеку, вдыхая аромат благовоний, который впитался в кожу древней. Затем она повернулась, чтобы последовать за своими сестрами вниз по тропинке, через Яману, и обратно в Джабари, где их ждал отец. Она надеялась, – если Ларкире позволено быть настолько оптимистичной, – что он подарит ей еще один красивый подарок. Ибо получение подарка как ничто лучше утоляет желание украсть его.

Ее отец был пьян. Ларкира была совершенно уверена в этом, даже несмотря на то, что едва ли наступил полдень. Совершенно ясно, что будучи трезвым, он не мог сказать то, что только что сказал.

– Отец, – медленно начала Ларкира. – Ты снова пробовал особый чай повара?

Песок в больших песочных часах над каминной полкой громко сыпался вниз тонкой струйкой, когда брови Долиона поднялись вверх. Отец расположился за своим дубовым столом в кабинете их дома в Джабари.

– Неужели я никогда не смогу искупить свою вину? – спросил он. – Подобное случилось лишь однажды, и вы все были слишком юны, чтобы по-настоящему помнить об этом.

– Да, – кивнула Ния. – Но это одна из любимых сказок Шарлотты, которую она рассказывала нам на ночь. Рассказ всегда убаюкивал нас после приступов хихиканья.

Долион нахмурился:

– Зимри, напомни мне поговорить с Шарлоттой, когда мы закончим здесь.

Зимри стоял позади Долиона, серый костюм облегал мускулистую фигуру, когда он смотрел в окно на задний двор, его темное лицо оставалось совершенно бесстрастным, пока он слушал разговор.

– Я отметил это, сэр. – Молодой человек повернулся лицом к девушкам, его карие глаза осторожно взглянули на Арабессу, которая оставалась неподвижной, пока смотрела на отца.

– Мы поедем с Ларк? – спросила Арабесса.

– Не сразу. Вы сможете навестить ее, как только она устроится.

– Простите, давайте на секундочку остановимся и вернемся к сказанному. – Разум Ларкиры все еще пытался осознать то, что на нее только что обрушилось. – Я должна выйти замуж за герцога Лаклана?

– Надеюсь, мы разберемся с ситуацией прежде, чем дойдет до этого.

– А, что ж, раз ты надеешься.

– Он попросил разрешения ухаживать за тобой, – объяснил Долион. – И для достижения наших целей это идеальная возможность попасть в его поместье.

– Но он отвратителен, – почти захныкала Ларкира. – И пристрастился к форрии. Как тебе самому хорошо известно.

Долион откинулся на спинку стула, ножки которого заскрипели под его массивной фигурой. На нем красовался один из его любимых коричневых халатов, накинутый поверх свободной белой рубашки – полная противоположность другому мужчине, той другой личности, в которую он превращался почти каждую ночь.

– И, как ты понимаешь, эти открытия могут помочь нам с предстоящим проектом. Мало того что Хейзар использует форрию, судя по его виду, он балуется ею уже довольно давно. Это одна из причин, по которой он должен стать нашей новой мишенью. Нам нужно выяснить, кто его поставщик и как эликсир доходит до него. Как я уже говорил, нет никаких записей о том, что Хейзар посещал Королевство Воров, так что кто-то внутри должен был вынести магию оттуда.

– Глупое королевство, которому нужно сдерживать хаос, – пробормотала Ларкира.

– Дело не только в этом, – добавила Арабесса, цепляя нитку, торчащую из ее юбки. Девушка резко оборвала ее. – Употребление этого вещества должно происходить в пределах королевства, чтобы процедуру можно было обложить налогом с целью получения экономической выгоды. В конце концов, наш скрытый в пещере мир не очищается сам по себе.

Долион взглянул на своего старшего ребенка, в его глазах мелькнула искра гордости.

– Совершенно верно.

– И все же, – сказала Ларкира, чувствуя, как на нее накатывает волна отчаяния, – должны быть другие способы выяснить, кто поставляет ему эликсир.

– Они есть, – согласился Долион. – Зимри, и мы с твоими сестрами воспользуемся ими, пока ты будешь заходить с другой стороны.

– Как приманка, – надулась Ларкира. – Значит, я должна всего-навсего играть роль приятного отвлечения, пока вас всех ждут приключения?

– Никогда не недооценивай то, чем тебя наградили потерянные боги, – сказала Ния. – Включая красоту. Женщины должны использовать все имеющиеся преимущества в своих интересах. Ты удивишься, сколько полезной информации можно получить, просто улыбнувшись и чуть обнажив декольте.

– Если есть, что показывать, то возможно, – возразила Ларкира, зная, что ее грудь сильно уступает размерам сестры.

– Грудь есть грудь. – Ния беззаботно махнула рукой. – Верно, Зимри?

– Как ты часто любишь мне напоминать, – сказал Зимри без особого энтузиазма.