Выбежав на крыло мостика, капитан посмотрел назад — там было пусто. «Котака» и «Цукуси», шедшие следом, исчезли без следа, и ничего удивительного в этом не было: настигавший его русский крейсер мог и в одиночку перетопить весь японский флот. Дым от его предыдущего залпа закрыл половину моря, а вид наведённых на «Мусаси» стволов восьмидюймовых башен мог заставить сжаться самое храброе сердце. Ужас, только что покинувший палубу «Цукуси», начал сгущаться над другим японским кораблём.

1 Хотя броненосец был спроектирован знаменитым Эдвардом Ридом (бывший главный конструктор британского флота), но расположение пушек главного калибра было рассчитано столь неудачно, что в любую точку по борту могла стрелять лишь одна из них, а мёртвая зона в нос и корму составляла по 60 градусов

2 «Цукуси» был слишком мал для своих тяжёлых пушек, его крупнокалиберные орудия не вращались во всём доступном диапазоне, а должны были быть высунуты между стоек возведённых над ними стальных навесов

Когда Дубасов поднялся на палубу «Нахимова» и ознакомил Николая с содержанием письма и словами японского адмирала, цесаревич испытал крайне неприятное чувство: его надули. Надули нагло и примитивно, порушив, как песочный замок, всю его тонкую игру с Муцухито, все договорённости и соглашения. Интеллект оказался бесполезен, слово чести — ложно, и теперь всё должна была решить грубая сила. Ну что же, так тому и быть. Сила — в числе крупнокалиберных орудий и скорострельности шестидюймовых батарей, и не японцам тягаться в этом с Эскадрой.

- Командуйте боем, Фёдор Васильевич, полагаюсь в этом целиком на вас, - Николай взглянул прямо в глаза Дубасова, что делать в общем-то не слишком любил. Дубасов улыбнулся в ответ:

- Благодарю за доверие, Ваше Высочество! Через два часа мы будем любоваться обломками японских кораблей, покрывающими море.

По всем правилам Николаю надлежало подняться на мостик «Нахимова» и наблюдать за ходом сражения оттуда, однако после приключений, имевших место в начале предыдущего боя, заманить его на мостик или даже в боевую рубку было решительно невозможно. Опыт прошлого боя также начисто исключал и вариант остаться в адмиральской каюте — подсчёт попаданий в «Азов» показал, что японцы целились туда совершенно намеренно. В башнях было откровенно тесновато, и места лишнему человеку просто не оставалось. То ли дело шестидюймовая батарея — там и места было в достатке, и занятие всегда найдётся. Оставаться в бою сторонним наблюдателем Николай уже бы не смог.

Появление цесаревича в батарее вызвало небольшой ажиотаж, быстро улёгшийся. Матросов однако оно изрядно подбодрило, особенно когда он прошёлся вдоль орудий, короткими фразами благодаря артиллеристов за службу. Подобные церемониальные функции никогда не относились к числу любимых Николаем, но в этом случае он счёл небесполезным их исполнить: в отличие от циничных и развращённых лейб-гусар, простые моряки относились к Высочайшему вниманию поистине благоговейно. Затем наступило затишье: фрегат лёг в поворот, башни главного калибра открыли огонь, а вот для шестидюймовок целей пока не было.

Обстановка, впрочем, менялась внезапно и непредсказуемо. Только что все лишь прислушивались к грохоту восьмидюймовых залпов, как вдруг затрещали скорострелки на верхней палубе, звякнула система целеуказания, и по полученным с мостика данным командовавший в батарее мичман распорядился разворачивать орудия для отражения минной атаки на четырёх кабельтовых. Многочисленные «номера» засуетились, ворочая пушки. Было заметно, что большинству матросов не по себе. Внезапно тот самый седоусый унтер-офицер, переходивший от орудия к орудию, проверяя наводку, сделал шаг в сторону и сказал, обращаясь к застывшему посредине батареи цесаревичу:

- Скомандуй, государь!

Подойдя к прицелу, Николай тоже почувствовал себя неуютно. Низкий, зарывающийся в волну силуэт миноносца на расстоянии неполной версты нёсся по косой наперерез продолжающему разворот фрегату, застилая всё позади себя густым дымом, и попасть в него представлялось делом вовсе нетривиальным: примерно как из движущейся по кольцу брички подстрелить подбегающую собаку. Впрочем… Николай прильнул к прицелу, оценивая ситуацию. Орудие было выставлено в целом верно, и суть была именно в том, чтобы вовремя произвести выстрел. Внезапно для самого себя цесаревич перекрестился и громко выдохнул:

- Господи, направь…

Секунды утекали, миноносец приближался, и Николай, вдруг предельно остро ощутив наступивший момент, выкрикнул:

- Пли!

Громыхнули все пять шестидюймовок левого борта, и секундой позже к ним присоединилась восьмидюймовая башня. Дым заволок всё за бортом, разглядеть японский миноносец стало невозможно, а фрегат продолжал разворот, и минуты тянулись бесконечно. Ожидать во мраке было ещё хуже, чем видеть приближение смерти воочию… но, промахнись они, торпедная атака бы уже состоялась. Лихорадочный пушечно-винтовочный огонь на палубе помаленьку затих, взрывов не было слышно… внезапно раздавшийся звонок боевой информационной системы заставил всех вздрогнуть. Поступило новое целеуказание, и артиллеристы вновь поворачивали пушки левого борта к носу: вражеский корабль ожидался на шести кабельтовых. Фугасы уже были заряжены, нужно было лишь опять поймать момент. Левая носовая шестидюймовка, для которой цель уже была доступна, открыла огонь.

Николай вновь, с уже привычным тщанием, подготовил залп, но нелепая японская канонерка умудрилась увернуться стремительным маневром в последнюю секунду, а быстро развернуть станки на бортовом штыре, чтобы снова поймать вёрткий кораблик, было невозможно. Углы обстрела батарейных орудий также не позволили дать ей вслед залп, несомненно, прикончивший бы её. Повинуясь новому указанию с мостика, орудия вновь начали ворочать на нос, откуда ожидалось появление очередного противника. Кормовая шестидюймовка правого борта методично била по накатывающимся крейсерам Иноуэ, для остальных орудий правой стороны батареи они были уже вне секторов обстрела.

В этот раз, однако, батарею опередила левая восьмидюймовая башня — к моменту, когда «Мусаси» появился в поле зрения, он уже терял ход, сильно садился разбитой кормой и клонился на правый борт. С палубы его,