Стоящий рядом со мной Борька только зыркнул на нее неодобрительным взглядом и, достав из нагрудного кармана рубашки телефон, отошел в сторону.

«Наверно, все-таки в милицию решил позвонить, — подумала я, одобрив Борькины действия. — Давно пора было. Вот если бы раньше позвонил, может, тогда второго убийства и не случилось бы».

Я почему-то сразу решила, что Аллочку именно убили, а не она сама умерла.

Впрочем, я ошиблась. Нет, не по поводу Аллочки, а насчет Борьки. Оказалось, что он звонил вовсе не в милицию, а куда-то еще. Он бросил в трубку несколько малопонятных отрывистых фраз, из коих я поняла только то, что что-то удвоилось или, наоборот, что-то надо удвоить. Ну то, что за последние двенадцать, часов трупов на корабле стало в два раза больше, — это точно. Но вот что надо было еще удвоить, я не поняла.

Впрочем, это выяснилось очень скоро. Как Климов нам и обещал, в Ярославле нас поджидал хоть и не вертолет с омоновцами (да его бы все равно на пристань не пустили), но целых три бравых молодца — высоких, крепких и наверняка при оружии. И хотя одеты они все были в цивильную и даже модную одежду, но и непосвященному было понятно, что это либо спецназовцы, вызванные Борькой с целью обеспечения нашей дополнительной охраны, либо еще кто-то в том же духе.

Правда, один из мужчин вызывал кое-какое сомнение. Он и ростом был пониже, и держался не так уверенно. Я повнимательнее пригляделась к этому третьему и ахнула:

— Ба, — толкнула я локтем стоявшего рядом Димку и кивнула в сторону пристани, — ты только посмотри, кто там стоит. Не зря говорят, что беда не приходит одна.

— Что? — не понял Димка. — Кто не приходит?

Я со смятением посмотрела в сторону кормы. Там, у самых перил, стояли мама с Альбиной Александровной и отец, который с увлечением что-то рассказывал дамам и совершенно не чувствовал приближения беды.

А между тем по трапу на борт «Пирамиды» третьим молодцем поднимался не кто иной, как мамин новый муж Поль Ардан собственной персоной. В синих джинсах и светло-зеленой спортивной рубашке поло он выглядел моложе и стройнее, чем в своих обычных офисных костюмах и смокингах. К тому же он успел уже где-то сильно загореть (наверно, ездил в командировку в какие-нибудь жаркие страны), и это ему тоже очень шло.

— Вот это номер, — ахнул Димка, узнав наконец маминого французского мужа. — А этот-то откуда взялся?

Поль ступил на палубу «Пирамиды» и, увидев меня и Димку, прямиком направлялся в нашу сторону.

— О, Мария-Анна! — на французский манер выкрикнул он мое имя и, раскинув в приветственном жесте руки, радостно добавил, — здравия желаю!

Поль неплохо говорит по-русски — за четыре года совместной жизни мама кое-чему его научила. Однако, прекрасно владея несколькими европейскими языками (Поль — профессиональный переводчик), он все время путается в русских фразах и постоянно употребляет их не к месту. Вот и теперь вместо обычного приветствия ему на ум почему-то пришло армейское «здравия желаю». Но я уже к этому давно привыкла и не обращаю внимания.

Я тоже сделала радостное лицо и пошла навстречу заморскому родственнику.

— Господи, Поль, какими судьбами? — я обняла и поцеловала маминого мужа. — Как ты здесь оказался? И откуда узнал, что мы плывем на яхте?

Я улыбалась, сыпала вопросами, а сама с беспокойством поглядывала в сторону кормы. Как там отец? Уже узрел прибытие своего соперника или все еще пребывает в счастливом неведении.

Однако отца на корме уже почему-то не было — он куда-то исчез, а вот мама, увидев рядом со мной своего законного супруга, вытаращила от удивления глаза и поспешила в нашу сторону. При этом она даже не улыбнулась, а только несколько раз оглянулась назад, очевидно, ища глазами своего бывшего мужа. Она, как и я, заранее предвидела реакцию отца на появление Поля. Всем известно, что отец на дух не переносит Поля Ардана. И не потому, что Поль — плохой человек и раздражает его чем-то конкретным. Нет, это вовсе не так. Если бы между ними не стояла их обоюдная любовь к мамочке, то очень может быть, что они могли бы даже подружиться. У них было много общего. У обоих был живой веселый нрав, широкий кругозор и увлеченность работой. Да и женщины, как выяснилось, им нравились одни и те же.

Впрочем, не женщины, а женщина, то есть одна женщина — наша мамочка. И в этом-то как раз и была загвоздка. Обычно интеллигентный, выдержанный и абсолютно разумный во всех ситуациях отец при виде Поля просто сатанел и выходил из себя. Куда только девались его хорошее воспитание и манеры? Отец весь просто-таки кипел от злости и возмущения и вел себя порой не лучше, а даже хуже, чем Фира. На того хоть можно было прикрикнуть и приструнить, а с отцом такие номера не проходили. Если кто-то пытался его урезонить и образумить, он только еще больше расходился. Поэтому мы всегда старались избегать всяческих столкновений отца с Полем. Даже в гости в Москву мама приезжала, как правило, одна, без мужа.

Подойдя к нам, мама еще раз оглянулась и поцеловала Поля.

— Откуда ты здесь взялся, дорогой? — удивленно спросила она. — С неба, что ли, свалился? — Она снова оглянулась назад, а потом с беспокойством посмотрела на меня.

Мне ее взгляд был понятен. На яхте находились посторонние люди, и не просто посторонние, а коллеги отца по университету, и совершенно ни к чему было, чтобы они стали свидетелями скандала между двумя немолодыми людьми, которые сварятся из-за женщины. Глупо и смешно. Но это только со стороны выглядит смешно. Нам же теперь было вовсе не до смеха. Мало того, что по кораблю разгуливает маньяк, так теперь еще и Поль свалился нам на головы. Ну зачем он только приехал? И как он, кстати, вообще сюда попал?

— А я и правда с неба свалился, — радостно сообщил нам Поль. — На вертолете прилетел. — И он указал на стоявших неподалеку парней, прибывших вместе с ним на «Пирамиду». Те с серьезными минами шушукались о чем-то с Борисом, и никакого вертолета рядом с ними не было.

— Я скучал по тебе, Натали, — проникновенным голосом сообщил Поль и, взяв мамочку за руку, с чувством уставился ей в глаза. —