Maman яростно вдохнула-выдохнула, показывая своё негодование, но смолчала. Она обернулась, чтобы сказать что-то такое, тяжелое, весомое, но встретила мой укоризненный взгляд и смешалась.

— Ладно, работай! — буркнула она, развязала и сняла фартук и ушла в комнату, плотно прикрыв за собой дверь.

Я начал работать — накачивать амулеты конструктами: карандаши с одним ободком «исцелением», оно же «айболит»; карандаши с двумя ободками — «регенерацией», оно же «хвост ящерицы».

Интересно, куда колдун успел израсходовать прежние амулеты? Я ж ему с месяц назад штук 30 разных сортов выдал! Он в деревне лечебницу открыл что ли?

Провозился я почти до полуночи. Maman на кухню так и не зашла. После ЧП во время медитации беспокоить меня она не решалась. Я заглянул в комнату. Maman уже спала, и я решился на медитацию, рассчитывая, что меня не побеспокоят.

После упражнений по развитию энергетических каналов сделал записи в дневнике. Потом «прошел» на полигон — большой зал, бесконечный в длину, где в своё время с Герисом отрабатывал конструкты. Стало немного тоскливо — без наставника я здесь еще ни разу не появлялся. Даже, кажется, чуть слеза не прошибла.

Ладно, работать надо. Время идёт.

Я вспомнил в деталях фигуру, которую нарисовала Наташка. Изобразил её перед собой, слегка напитал вершины многоугольника «живой» силой и «бросил» вперед. Астральный полигон имел особенность — конструкты-заклинания, невидимые в реальном мире (они ж мысленно создаются), здесь представали не только видимыми, но и физически реальными. Их можно было потрогать руками, разорвать связующие линии-нити между вершинами, или, наоборот, «склеить» — достаточно было прижать их друг к другу концами. Из одной такой фигуры можно было легко «вылепить» другую.

Наташкин конструкт полетел вперед и… расплылся, растаял. Значит, это было совсем не заклинание. А что? Я снова изобразил его перед собой, осмотрел, чуть поправил нити, напитал вершины силой. Хотя всё было ровно и точно так, как нарисовала Наталья Михайловна.

Конструкт снова растаял. То же самое произошло и с другими фигурами. Они пролетали несколько метров и таяли.

Для очистки совести каждую фигуру испытал дважды, не получив никакого результата. Можно, конечно, было попробовать напитать фигуры «мертвой» магической энергией, но у Натальи Михайловны я чётко разглядел «зеленое ядро» — клубок «живой» силы.

Мысленно махнув рукой на дальнейшие опыты, я переместился в библиотеку. Помещение ничуть не изменилось с прошлого раза.

Протянул руку, взял первую попавшуюся книгу и сел с ней за стол. «Магия крови. Учебник для адептов пятого года обучения». Я судорожно проглотил комок в горле. Учебник для пятого курса! По магии крови!

Сначала я испугался — справлюсь ли? Хватит ума и сил?

Я осторожно, слегка мандражируя (стыдно признаться!) подрагивающими руками открыл книгу, перевернул титульный лист, прочел вступление и приступил к первой главе или параграфу — разделы книги на универсальном языке можно трактовать и так, и так.

* * *

Чтение, а точнее изучение первого параграфа (или главы) у меня заняла часа два по местному времени. Текст требовал не столько запоминания, сколько осмысления.

Я удивился — авторы (коллектив архимагов Академии Жизни под руководством великого архонта Академии Руалиса, как гласила аннотация) писали этот учебник, опираясь на научные основы и исследования крови, в том числе её состав. Маги четко расписали, что кровь состоит из так называемой «жидкости» (в современной медицине, гематологии — плазмы, это я узнал из Анатомического атласа), «красных частиц» (эритроцитов!), «белых частиц» (лейкоцитов!) и «пластинок» (тромбоцитов!).

Более всего магическому воздействию поддаются эритроциты и тромбоциты. В меньшей степени лейкоциты. И совсем нейтральна к воздействию магии жидкость, то есть плазма.

Получается, что, если воздействовать на тромбоциты, можно довести объект до инфаркта или инсульта и наоборот, спасти от инфаркта и инсульта. Лишь бы (я мысленно хихикнул) не переборщить, а то получится несворачиваемость крови.

В реальном мире прошло всего пятнадцать минут. В Астрале я «сидел» часа четыре. Стоило голове коснутся подушки, как я отключился.

* * *

— Вставай! — я проснулся, от того, что maman тормошила меня за плечо. — Десятый час, засоня! К тебе гости скоро приедут.

Я поднялся и обнаружил, что проспал ночь, не раздеваясь. Maman, глядя на меня, посмеялась, но ничего не сказала, ушла на кухню.

— Кофе будешь?

— Да! — ответил я уже из ванны.

Глава 16

Глава 16

Исцеление ведьмы

Лесник приехал, чуть запоздав, ближе к половине одиннадцатого. Шарахнул в дверь кулаков, забыв про звонок. А когда я ему напомнил, смутился и что-то пробормотал на предмет извинений.

— Дело к тебе, Антон, — сразу на пороге заявил он. — Я тебя на улице подожду. Ты собирайся и это, — он взглянул в сторону кухни, где maman ловила каждое наше слово, — нож не забудь.

Он ушел, а я стал собираться. Maman вышла из кухни, сердито сжала губы в ниточку:

— Что за дело?

— Мэм, — пожал плечами я. — Ну, я откуда знаю. Схожу, посмотрю, потом расскажу.

— Не ходи! — попыталась приказать maman, ухватив меня за лацканы джинсовки.

— Ты чего? — удивился я. — Ма, ты что?

Maman опустила руки, отвернулась. Я зашел в комнату, достал нож, повесил его на ремень. Maman сидела за столом на кухне. Я подошел к ней, наклонился, приобнял:

— Ты что, мам?

Она тоже обняла меня в ответ:

— Слишком много всякого непонятного с нами происходит в последнее время. То уголовники к тебе приходят, то кэгэбэшники, то стреляют в тебя, то на соревнования… А теперь еще колдун деревенский к нам дорожку протоптал. Неспроста он мясо просто так возит, мёд.

Maman всхлипнула.

— Ма, успокойся ты! — улыбнулся я как можно искренней. — Я ему помог, вот он и теперь нам помогает. Ладно, я побежал. Через полчасика вернусь.

Лесник ждал меня у своего «уазика». С переднего пассажирского места вылез Селифан — в брюках, заправленных в кирзовые сапоги, свитере и желтой болоньевой куртке нараспашку. Он пожал мне руку, открыл заднюю дверь, сел, подвину немного кучу тряпья, лежащую сзади.

— Садись! — скомандовал Василий Макарович, усаживаясь за руль. Я сел впереди рядом с ним. «Уазик» рыкнул и, как ретивый конь, рванул вперед.

— Мы куда? — поинтересовался я.

— Туда, где в прошлый раз были, — ответил Василий Макарович. — Когда с Селифана заклятье снимали.

— Понятно.

До знакомого съезда с трассы добрались быстро. Дожди еще