веришь в нас. – Даня смотрел на нее широко распахнутыми глазами, не веря, что они действительно сейчас обсуждают их разрыв. – Я люблю тебя!

Он шагнул к ней и попытался обнять, но она ловко увернулась и отступила назад.

– Я не могу быть такой обузой для тебя, как ты не понимаешь! – выкрикнула она ему в лицо. – Мы из разных миров, а сейчас стали еще дальше друг от друга! Ты представляешь, что будут говорить про нас, если даже сейчас Кира и подобные ей считают, что я охочусь за твоими деньгами!

– Да плевать мне на других, для меня важна только ты! Ди, я не узнаю тебя, где та светлая, жизнерадостная девочка, которая вдохнула в меня жизнь? Ты не обуза для меня, как ты можешь вообще так думать! – Он вновь шагнул к ней и, невзирая на ее протесты, крепко стиснул в объятиях. Диана всхлипывала и все еще пыталась оттолкнуть, но у нее будто не осталось сил на сопротивление.

– Я так не могу, Дань, – сказала она, когда немного успокоилась. Зло стерла слезы со щек и посмотрела на него. – Что нас ждет дальше? У тебя впереди большое будущее, возвращение в спорт, подписание контракта с хоккейным клубом, а я так и буду сидеть в этой глуши без надежды выбраться отсюда в ближайшие десять лет. Не хочу обременять тебя, не хочу, чтобы ты связывался с такой, как я.

– Ты уже все решила да? – Даня начал злиться, бесясь оттого, что она приняла решение за них обоих и поставила перед фактом, даже не дав ему возможности придумать какие-то другие варианты.

– Да. – Диана опять обняла себя за плечи, скрываясь от него в своем коконе.

– И тебе плевать, что чувствую я? О том, что подумают о нас другие, ты беспокоишься, а на меня насрать? – Он понимал, что нельзя говорить с ней в таком тоне, но не мог справиться с захлестывающими эмоциями. – Ты даже не дала нам шанса!

– Потому что я не хочу смотреть, как ты остываешь ко мне! Все известно наперед, зачем пытаться, если и так понятно, чем все закончится? – Подавляемая боль прорвалась сквозь скорлупу, в которой закрылась Диана от своих эмоций. – Лучше разорвать все сейчас, пока все не зашло слишком далеко.

– Да ты просто струсила!

– Да! Да, я струсила, доволен? – выпалила она, сжав кулаки. – Я не хочу больше страдать и не хочу делать несчастным тебя! Давай прекратим этот разговор, я больше не могу, правда… У меня нет сил бороться за себя. Я хочу просто тихо жить здесь, вместе с сестрами.

Даня смотрел на нее несколько секунд, подавляя волну гнева, боли и разочарования, которая поднималась внутри, сметая все на своем пути. А потом развернулся и, зло печатая шаг, вышел за ворота.

Диана сдалась. Слишком много всего свалилось на ее плечи, от многого пришлось отказаться, и пока она сама еще не понимала, что будет дальше. Но то, что она так легко отказалась от их любви, сильно ранило. Даня шел по асфальтированной дороге в сторону станции и полыхал от гнева. Что ж, если Ди не хочет бороться за них, то он не готов отпустить ее.

Глава 22

– Быстрее! Ты выдыхаешься! Кравцов, держи шайбу, лавируй! Передача низом! Отлично… Короткие перекладывания! Бросок по ворота-ам… А теперь ускорение! – командовал Борисыч, наблюдая за очередной тренировкой своего подопечного.

Нил выбился из сил и повис на бортике, шумно дыша. После такой нагрузки сердце как будто пульсировало во всем теле сразу.

– Ну… как, Виктор Борисович? – прохрипел он, принимая из рук тренера бутылку с водой. Хотелось облиться с ног до головы, но до душа было еще далеко. Прошла еще едва ли половина тренировки, а он уже выдохся так, будто занимался пять часов подряд. Форму он, конечно, растерял знатно.

– Медленный ты, тело все забыло. Нужно много кататься – это раз. Руки не контролируют шайбу, как раньше, – это два. И не только руки. Голова у тебя чем занята сейчас, а, Кравцов? – Борисыч постучал указательным пальцем по виску и вопросительно поднял брови.

Нил нахмурился. Голова была занята Дианой.

– Хоккеем, – выдавил он, отводя глаза.

– Слушай, не знаю, что у тебя за проблемы, но, когда открываешь дверь школы, все их оставляй за порогом, понятно? На льду ты должен думать только об игре и ни о чем другом! – тренер повысил голос, заставляя Даню покраснеть.

– Я стараюсь… – буркнул он, плюхнувшись на скамейку и снимая перчатки.

– Ты? Стараешься? – фыркнул Борисыч. – Куда перчатки снимаешь! Думаешь, на сегодня все? Разбежался! Пять минут на отдых – и снова на лед! Я что, просто так с тобой занимаюсь, от нечего делать? С таким отношением не надо было и вовсе возвращаться! Ты хоть понимаешь, сколько у тебя конкурентов? Да, ты был хорош два года назад, очень хорош, но в данный момент любой пятнадцатилетний пацан из школы лучше, чем ты. Через два месяца у нас матч выпускников, некоторые парни в НХЛ уже играют, и как ты будешь выглядеть на их фоне? Соберись, Нил! Если и дальше продолжишь так относиться к хоккею, я тебя больше тренировать не буду. А теперь на лед!

Пристыженный справедливой отповедью тренера, Даня вновь вышел на лед, стараясь отбросить посторонние мысли. Воронцов был во всем прав: он слишком погрузился в свои переживания, забыв, как горячо стремился вернуться в хоккей. Тряхнув головой, он сжал клюшку и отмел все посторонние мысли. Пострадать можно будет и дома.

С момента того разговора с Дианой прошло две недели. Уже сидя в электричке и немного остыв, Кравцов написал ей:

Я не отступлю, что бы ты ни говорила.

Но сообщение осталось без ответа. Даня решил дать ей немного времени прийти в себя и не докучать своей любовью. Сейчас ей наверняка не до него, поэтому он занял выжидательную позицию, чтобы Ди переварила все, что случилось, и свыклась с новыми обстоятельствами.

Он очень скучал по ней, по ее шоколадным глазам, мягким волосам, нежным губам, которые целовали его так жарко, что сносило крышу. Ему до боли хотелось опять увидеть ее улыбку, такую яркую и солнечную, что из-за нее преображался весь мир вокруг. Даню так и подмывало сорваться в Ивантеевку, хотя бы проведать и узнать, как она живет, но он терпел. Боялся, что, если сейчас будет напирать, она точно пошлет его куда подальше и уже навсегда.

После окончания тренировки он принял душ и зашел в